Сгорая дотла

– Слишком поздно, Кори, – Джорджия грустно улыбнулась. – Но спасибо тебе. Спасибо за то, что ты готов пойти на все. Ты всегда был таким ответственным, даже когда я обвиняла тебя в обратном. Даже когда мы были молодыми и глупыми, думая, что одна ночь не доставит нам проблем. Даже тогда ты был готов двигаться дальше, – она покачала головой и посмотрела в потолок. – Но я забеременела, когда мы были слишком молоды. Я не была готова в девятнадцать лет и все еще не готова семь лет спустя. Я планировала такую жизнь, которая… совсем не такую, как была у нас. И не такую, как у меня сейчас. И я больше так не могу. Я пыталась. Я стараюсь каждый день, и с каждым днем мне становится все хуже и хуже. Это словно болезнь, – она умоляюще посмотрела на меня полными слез глазами. – Я постоянно срываюсь на ней. Это не дисциплина или проявление строгости, это отчаяние. Ты можешь себе представить? Эта милая маленькая девочка стала объектом такой злобы? Об этом даже думать ужасно. Она этого не заслуживает, но я ничего не могу с собой поделать. И не думай, что она не замечает, – она замечает. Она все понимает, и я не могу смотреть, как я, я отравляю ее счастье, ее доброту. Так больше продолжаться не может, – Джорджия тяжело вздохнула и вытерла глаза, точно сбросив тяжкую ношу. – Аляска – это только начало, так что не ищи меня. Не пытайся выследить меня, потому что ты меня не найдешь, я обещаю. Я хочу затеряться на некоторое время, чтобы меня не искали.

Я был слишком шокирован, чтобы что-то сказать, и просто наблюдал за тем, как она пошла в свою спальню и вернулась, таща огромный рюкзак, каким обычно пользуются студенты, путешествующие по Европе. На ее телефон пришло сообщение, и она взглянула на него.

– За мной приехали, – она взвалила рюкзак на свои худые плечи. – Я не платила за аренду весь месяц. Чтобы сэкономить деньги. Надеюсь, у тебя есть куда отвезти Кэлли. Пляжный домик, верно? Ей там нравится. Она мне сказала.

У меня перехватило дыхание от услышанного. Все рушилось, и я ничего не мог сделать – совсем ничего, – чтобы остановить ее.

– Джорджия, не делай этого, – мой голос дрогнул. – Ты не можешь так поступить. Ты не можешь бросить ее. Она ведь совсем малышка. Она твоя малышка.

– Я никогда не думала, что буду такой матерью, которая бросит своего ребенка, – Джорджия грустно улыбнулась. – Никогда. Но разве ты не понимаешь? Это не самое худшее, что я могу для нее сделать, – она придвинулась ко мне, погладила по щеке. – И я оставляю ее в хороших руках. В самых лучших.

Я схватил ее за запястье, крепко сжимая. Она посмотрела на наши руки.

– Ты хочешь устроить сцену? – спокойно спросила она. – С угрозами, полицией и Кэлли, просыпающейся от всего этого дерьма? Этого ты хочешь?

Моя хватка ослабла, но я не отпустил ее. Я не мог отпустить ее.

– Она подумает, что это ее вина. Ты же знаешь, именно так она и подумает, – слезы затуманили мне зрение, ком подступил к горлу. – Джорджия, что я ей скажу?

Она вырвала свою руку, подошла к двери и открыла ее.

– Ты замечательный отец, Кори. Ты что-нибудь придумаешь.

Дверь закрылась, а за моей спиной открылась другая.

– Папочка?

Глава 40 Алекс

Я сидела за столом в «Крафте», слушая дюжину разговоров, в красивой и современной кабине ресторана. Полосатый ковер, дымчатые стеклянные стены и обшитый деревенскими панелями потолок в теплых карамельных тонах. Столы были красиво накрыты, на сверкающей фарфоровой посуде стояли карточки с именами гостей, мерцали свечи, а на тарелках в качестве сувениров лежали серебряные кольца для салфеток с гравировкой «Эндрю и Александра, Любовь Навеки».

Я сидела в окружении сорока близких друзей, коллег и Дрю. Мой жених выглядел прекрасно в своем темном костюме и красном галстуке. Он смеялся и болтал с гостями, пока официанты разливали вино и разносили коктейли и тарелки с сыром и маринованными оливками. Мы ждали некоторых опоздавших, в том числе моих родителей, а потом вечеринка должна была начаться всерьез.

«И пути назад не будет».

Я разгладила свое вечернее платье. Это было ярко-красное платье от Макса Азриа: без рукавов, атласное и сексуальное. Я купила его несколько месяцев назад и до сих пор помню, как в тот день думала, что уж если и это платье не вскружит голову Дрю, то ничто не сможет. От нервов у меня скрутило живот, когда он приехал в дом моих родителей, чтобы забрать меня вечером.

– Выглядишь, как всегда, потрясающе, – сказал он, поцеловав меня в щеку.

Замечательный комплимент, но я хотела бы, чтобы у него отвисла челюсть и покраснело лицо. Я хотела почувствовать его дыхание над моим ухом, его шепот, обещающий сорвать с меня платье, как только мы вернемся домой. Вместо этого он мило улыбнулся, предложил мне руку и больше ничего не сказал.