Сгоравшие заживо. Хроники дальних бомбардировщиков

– Ты плохо знаешь Серебряного! – упрямо и хвастливо заявил капитан и зашагал обратно. Пикалов не стал его удерживать. А вечером выяснил – решение инженера полка осталось в силе; между капитаном Серебряным и лейтенантом Тумановым произошла размолвка, и Пикалов не знал еще, к лучшему это или к худшему. Во всяком случае, неожиданностью для него это не было. Неожиданным оказалось другое. После ужина командир полка построил весь летный состав и сказал с огорчением:

– Товарищи! У нас произошел безобразный случай. Какой?то разгильдяй во время сдачи зачетов додумался вырвать из секретной инструкции по эксплуатации самолета схему бензо? и маслопитания. Ясно, что этот бездельник не занимался как следует, а решил воспользоваться шпаргалкой. Схема, повторяю, секретная, и потому во избежание скандала прошу, кто это сделал, сегодня же сдать схему в секретную часть. В противном случае я вынужден буду обратиться в соответствующие органы. Время военное, и вы отлично понимаете, чем все это может закончиться. И для меня, и для того, кто это сделал. Убежден, что сделано это по недомыслию, а не по злому умыслу. Потому еще раз прошу: сдайте схему…

Пикалов невольно посмотрел на Серебряного. Капитан стоял за Тумановым, низко опустив голову.

Когда Меньшиков распустил строй и все поспешили по своим делам – одни на квартиры, другие на свидания, – Пикалов догнал медленно бредущего Серебряного и взял его по?дружески под руку.

– Чем опечален потомок великого князя? Неужто повергло его в уныние то, что ему дарованы еще пять свободных дней без страха и риска?

– Катись ты со своими шуточками! – огрызнулся капитан.

– Не нравится? – усмехнулся Пикалов. – А я вчера терпел твои шуточки, не злился.

Лицо Серебряного искривилось, как от зубной боли, и Пикалов решил сменить тему, чтобы не доводить его до белого каления. Ему нужна была откровенность Серебряного, а не злость, и он сказал сочувственно:

– Плюнь на все. Пять дней – не срок. Идем лучше по сто грамм.

– Не могу, – впервые за все время их дружбы отказался капитан. – Мне надо в одно место…

Пикалов был почти уверен куда. Предложил:

– Возьми меня с собой, пригожусь.

– Обойдусь как?нибудь без помощников, – неожиданно снова разозлился Серебряный.

– Вольному воля. – Пикалов не понял, что взвинтило штурмана, и решил действовать нахрапом: – Установить, кто вырвал схему из секретной инструкции, особого труда не потребуется: все, кто брал ее в секретной библиотеке, записаны.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, – пожал плечами Пикалов. – Просто размышляю вслух. Появляться тому дураку в секретной библиотеке вряд ли стоит.

– За честное признание меньше наказание, – возразил Серебряный.

– Так думал Иванушка?дурачок, направляясь к царю с повинною, – вставил Пикалов. – Лучше сделать так: запечатать схему в конверт, опустить в заводской почтовый ящик и позвонить секретчику. Ни ему, ни Меньшикову не выгодно раскручивать это дело, тем более ясно, что сделано это по недомыслию. А уж если виновный сам заявится, рано или поздно ему это аукнется.

– Спасибо, – Серебряный пожал крепко руку Пикалова. – Ты настоящий друг, Миша…

14

3/V 1942 г. …Перелет из г. Воронежа на аэродром Михайловка…

(Из летной книжки Ф.И. Меньшикова)

Нет, не зря говорят, что самое дорогое, самое прекрасное у человека – жизнь. Потому что с нею связаны все наши радости, наше счастье, все наши надежды. Александр чувствовал себя так, словно весь мир лежал у его ног, словно он маг и волшебник и любое желание, стоит ему только захотеть, будет исполнено. Он – снова летчик, и пусть побаливает немного спина – Александр снова в небе, ведет новый дальний бомбардировщик Ил?4 с могучим мотором М88Б в 1100 лошадиных сил против 750 ДБ?3, на котором они летали ранее. Все радовало его – и майское ослепительное солнце, и чистое синее небо, и изумрудная зелень полей и деревьев, и безукоризненный, прямо?таки величественный строй бомбардировщиков, летевших поэскадрильно плотным правым пеленгом. Полк в полном боевом составе по новому штатному расписанию – 31 экипаж вместо 70 – возвращался на свой аэродром. 31 бомбардировщик – все остроносые, ощетинившиеся пулеметами, поблескивающие свежей краской, внушительные, грозные. Некоторым экипажам уже довелось совершить на них с Воронежского аэродрома по нескольку боевых вылетов. Летчики и штурманы остались довольны самолетом.

Александр на боевые задания еще не летал, но из рассказов товарищей сделал вывод: в настоящих воздушных схватках с истребителями Ил?4 еще не побывали и судить об их непогрешимости рано. А о том, что надвигаются грозные события, свидетельствовали военные сводки, донесения воздушных разведчиков. Немцы сосредоточивают на южном крыле фронта огромное количество войск, техники; все бывшие наши аэродромы запружены истребителями и бомбардировщиками.