Сгоревшая жизнь

– Таня Мамонова жила там же.

– Все сходится, да? – повеселел Артур.

Никита уставился на него:

– В смысле?! Значит, Мамонова была дочерью той самой Даши? Ничего себе…

– Одной из дочерей.

Сошлись и улица, и дом. Вздрогнув от возбуждения, «Ауди» ускорила бег. Логов несся по следу, как служебный пес, а они с Сашкой летели рядом, изо всех сил вцепившись в его мощную холку. По его настоянию из больницы никто не звонил Таниной сестре.

Сашка проговорила сквозь зубы:

– Это сестренка запихала Таню в ту же больницу, где издевались над матерью? Кем надо быть, чтобы так поступить?

– Погоди с выводами, – остановил Артур. – Мы еще ничего не знаем о них. Может, у этой Яны тоже не все дома… Яна – Татьяна. Кто называет детей в рифму?

– Ты смеешься, что ли? – хмыкнула Сашка. – А мы? Маша и Саша.

По его лицу пробежала судорога, точно Логов обнаружил, что нечаянно пнул по больному.

– Я – идиот… Прости.

Словно не заметив его оплошности, Саша спокойно продолжила:

– Ты удивишься, но таких приколов с именами полным-полно. У нас в школе были сестры Валя и Галя, братья Андрей и Тимофей.

– А у нас учились в параллели Коля и Оля, – подхватил Никита. – А еще Ника и Вика.

– Мишка и Гришка.

Расслабившись, Артур ухватился за собственное воспоминание:

– Денис – Борис. Работали у нас оперативниками. Близнецы. Куда они делись?

– Не погибли? – спросила Сашка с опаской.

– Да никто у нас не погибал, – успокоил он. – Разве что водитель один во время погони. Хороший мужик был…

Воспользовавшись поводом, они все умолкли. Каждому хотелось не трепаться о пустяках, а попробовать воссоздать в воображении историю девушки с солнечным дождем волос, которая в одночасье лишилась и красоты, и, возможно, остатков разума. Жива ли она? И как сумела вырастить двух дочерей? Если, конечно, Яна и Таня и в самом деле ее дети…

Никита едва удержался, чтобы не оглянуться на Сашку: «Ведь легче выжить на обломках жизни одной?» Если б у нее был ребенок, разве она справилась бы?

Другие же справляются, ответил он сам себе. Сашка была не слабее тех, кто выкарабкивался из склизкой ямы, держа младенца в зубах. Она смогла бы…

Он хотел только одного: пусть у нее в зубах покачивается его ребенок.

Робкая надежда на это проклюнулась беспомощным птенчиком, когда после всего кошмара, который они пережили в этот день, Сашка неожиданно предложила:

– Хочешь почитать кое-что? Я никому еще не показывала…

Они сидели за деревянным столиком во дворе барака, где жила Дарья Алексеевна Ковальчук. Все уже закончилось… Старенькая скамейка, на которую Никита опустился, чтобы перевести дух, просела на один бок. Он сел на низкий край, а через минуту Сашка уселась с другой стороны. Улыбнулась ему:

– Устал?

Но ему увиделась в его взгляде только сестринская забота, ничего больше.

«И на том спасибо. – Никита попытался улыбнуться в ответ. – Мы – друзья. Это хоть что-то…»

Любовь учила его быть благодарным. За каждый теплый взгляд, которого могло и не быть… За редкие сообщения… За веселый голос в трубке, который тоже звучал нечасто… Никита особенно дорожил звуковыми посланиями: он мог переслушивать их, упиваясь Сашкиными интонациями, не вникая в слова, ведь в них никогда не было ничего особенного. Все по делу.

Но сейчас ее голос был полон сочувствия, и это ему не померещилось.

– Устал?

– Есть маленько, – откликнулся он. – Ты тоже…

Она вздохнула:

– Скорей бы до дома добраться.

Его так и прошило: «Там ее ждет этот школьный друг… Вот почему ей не терпится вернуться…»

Но Сашкино лицо вдруг жалобно сморщилось:

– Ой…

– Что такое? – спросил он, переборов мгновенную обиду.

– Я забыла… У меня же гость там, – пробормотала она.

Теплая волна окатила Никиту с ног до головы, он чуть не захлебнулся радостью. С трудом справился с дыханием:

– А тебе хотелось бы побыть одной?

– Да уж, конечно… Когда посторонний человек в доме, не расслабишься. А я уж размечталась поваляться в ванне…

«Господи, спасибо!» – Никита на секунду закрыл глаза и вдруг услышал то самое:

– Слушай, тебе-то никто не помешает. Хочешь почитать кое-что? Я никому еще не показывала…

– Хочу, – согласился он сразу на все.

У Сашки вырвался смешок:

– Даже не спросишь, что именно?

– Ты какую-нибудь чушь не предложишь…

С сомнением выпятив губы, она пробормотала:

– Ну не знаю… Это я сама написала.

– Сама?!

– Что-то странное получилось. Знаешь, я будто переселилась в чужое тело и прожила часть чьей-то жизни… Там случайно имя совпало, но это ничего не значит, имей в виду. Совершенно случайно вышло. Я решила не исправлять.

– Хорошо, – заверил он.

Сашка опустила веки:

– Даже не думала, что сочинять так приятно… Хоть в детстве я постоянно фантазировала, но вот так, записывая, – это совершенно другое. Теперь я понимаю, почему писатели часами не встают из-за стола: это же дикий соблазн – существовать сразу в двух реальностях.

– Наверное. Я не пробовал. Иногда, правда, мне снятся такие интересные сны, что просыпаться не хочется. В том мире жизнь увлекательней, чем в моем, – признался Никита, виновато усмехнувшись.

Сашка внимательно выслушала его и кивнула: