Сговор остолопов

Мне показалось, тебе было бы интересно узнать: я только что прочла в «Общественном отвращении», что в Луизиане — самый высокий уровень неграмотности в США. Выбирайся из этого бардака, пока еще не поздно. На самом деле, я не обиделась на то, что ты написал о лекции. Я понимаю твое состояние, Игнациус. Все члены моей группы групповой терапии следят за развитием твоего случая с интересом (я пересказала им его главу за главой, начиная с параноидной фантазии и дополняя некоторыми комментариями об истории вопроса), и все они желают тебе успеха. Если б я не была так занята лекцией, то пустилась бы в давно обещанную инспекционную поездку и навестила бы тебя лично. Держись там, пока мы снова не встретимся.

М.Минкофф

Игнациус ожесточенно сложил письмо; затем скомкал сложенный пакет из «Мэйсиз» и запустил им в мусорное ведро. Миссис Райлли посмотрела на побагровевшее лицо сына и спросила:

— Чего этой девочке надо? Чего она сейчас поделывает?

— Мирна готовится истошно вопить на какого-то несчастного негра. Прилюдно.

— Ай, какой же ж ужыс. Хороших же ж ты себе дружков подбираешь, Игнациус. Этим темненьким и так же достается, мальчик. Да и дорожка у них тяжкая, к тому же ж. Трудно жить, Игнациус. Сам потом поймешь.

— Благодарю вас, — по-деловому сухо ответил Игнациус.

— Ты ж знаешь эту нещасную темненькую старушку — она еще пралине продает перед кладбищем. Ай, Игнациус. Как же ж мне ее жалко. Как-то вижу — стоит в тряпишном пальтеце, все в дырках, а на улице такая холодина. И вот я ей грю: «Эй, милочка, вы же ж простынете, коли тряпишное пальтецо такое, все в дырках, носить будете.» А она мне грит…

— Я вас умоляю! — бешено заорал Игнациус. — Я сейчас не в настроении выслушивать диалектальные истории.

— Игнациус, послушай же ж меня. Старушка же ж жалосная такая, вот. И грит мне: «Ох, да что ж мне эта холодина, сладенькая моя. Я же к ней привыкла.» Вот же храбрая какая, нет? — И миссис Райлли с чувством взглянула на Игнациуса, ища согласия, однако удостоилась лишь презрительной ухмылки усов. — Это же что-то же ж, а? И знаешь, что я сделала, Игнациус? Даю ей четвертачок и грю: «Вот, дорогуша, сходи купи себе безделушку какую для своих внучат».

— Что? — взорвался Игнациус. — Так вот куда утекает вся наша прибыль. В то время, как я доведен чуть ли не до попрошайничества на улицах, вы швыряетесь нашими деньгами направо и налево каким-то жуликам. Все одеяние этой женщины — декорация. У нее возле этого кладбища — чудеснейшее, выгоднейшее местоположение. Вне всякого сомнения, она зарабатывает в десять раз больше меня.

— Игнациус! Она же ж вся нищщая, — печально вымолвила миссис Райлли. — Вот был бы ты таким же храбреньким, как она.

— Понимаю. Теперь меня сравнивают с дегенеративной старой мошенницей. Хуже — я проигрываю в этом сравнении. Моя собственная мать осмеливается так меня чернить. — Игнациус тяжело опустил лапу на клеенку. — Что ж, с меня довольно и этого. Я направляюсь в гостиную смотреть программу «Мишка-Йог». Между своими перерывами на возлияния принесите мне чего-нибудь перекусить. Мой клапан криком исходит, жаждуя утоления голода.

— Заткнитесь, вы, там! — завопила из-за своих ставней мисс Энни в тот момент, когда Игнациус завернулся в свой рабочий халат и величаво проследовал в прихожую, размышляя над своей самой главной проблемой: организацией нового приступа наглости маленькой распутницы. Штурм гражданскими правами провалился из-за дезертирства в рядах. Но должны последовать другие атаки, кои следует начинать в сферах политики и секса. Предпочтительно — политики. Стратегия заслуживала его неослабного внимания.

* * *

Лана Ли размещалась на табурете у стойки бара: ноги в бронзового цвета брюках скрещены, мускулистые ягодицы крепко прижимают табурет к полу, приказывая ему поддерживать ее в идеально вертикальном положении. Стоило ей слегка шевельнуться, как сильные мышцы ее нижних щек оживали и мягко охватывали табурет, не позволяя ему шататься и крениться даже на дюйм. Мышцы обтекали подушку, не давая его эрекции ослабнуть. Долгие годы практики и употребления превратили ее мягкое место в необычайно многоцелевой и ловкий инструмент.

Собственное тело всегда изумляло ее. Она получила его бесплатно, однако ни разу в жизни не купила ничего, что бы помогло ей так же, как это тело. В те редкие мгновения, когда Лана Ли становилась сентиментальна или даже набожна, она благодарила Господа за доброту Его — за то, что вылепил ей такое тело, с которым можно было дружить. Она воздавала за этот дар сторицей, великолепно ухаживая за ним, грамотно обслуживая и снабжая его с бесстрастной точностью механика.