Сговор остолопов

— Ты же можешь заполучить себе хорошую работу. Погоди, пока они не увидят мальчика с магистерной дипломой.

Игнациус тяжко вздохнул и ответил:

— Я не вижу альтернативы. — Его лицо скукожилось в страдальческую маску. Бесполезно бороться с Фортуной, пока не завершится цикл. — Вы, разумеется, отдаете себе отчет, что во всем этом — ваша вина. Прогресс моей работы окажется в высшей степени затянут. Я бы предложил вам сходить к своему исповеднику и слегка покаяться, мамаша. Пообещайте ему, что будете в дальшейшем избегать тропы греха и пьянства. Расскажите ему, каковы последствия вашей моральной несостоятельности. Сообщите, что вы задержали завершение монументального обличения всего нашего общества. Возможно, он и осознает всю глубину вашего падения. Если он относится к моему типу священнослужителей, епитимья ваша безусловно окажется довольно суровой. Тем не менее, я уже научился не ожидать многого от сегодняшнего духовенства.

— Я буду себя хорошо вести, Игнациус. Вот увидишь.

— Ладно, ладно, я найду себе службу, хотя она не обязательно будет отвечать вашим представлениям о хорошей работе. Со мной может случиться несколько ценных озарений, идущих на благо моему нанимателю. Возможно, опыт придаст манере моего письма новое измерение. Быть активно вовлеченным в саму систему, которую я критикую, окажется интересной иронией само по себе. — Игнациус громко отрыгнул. — Видела бы Мирна Минкофф, как низко я пал.

— А чем сейчас занимается эта вертихвостка? — с подозрением поинтересовалась миссис Райлли. — Я выложила хорошие денежки, чтобы ты только в коллеж попал, а тебе приспичило с такой связаться.

— Мирна по-прежнему в Нью-Йорке, своей родной среде обитания. Вне всякого сомнения, прямо сейчас пытается спровоцировать полицию на то, чтобы ее арестовали на какой-нибудь демонстрации.

— Да уж, действовала она мне на нервы, когда на этой своей гитаре по всему дому бренчала. Если у нее деньжата водятся, как ты говоришь, может, тебе на ней жениться надо? Обустроились бы вдвоем, дятенка себе завели или еще чего?

— Верю ли я, что подобная непристойность и грязь слетает с губ моей собственной матери? — проревел Игнациус. — Поспешите же и приготовьте мне какой-нибудь ужин. Я должен быть в театре вовремя. Это цирковой мюзикл, разрекламированное излишество, просмотра которого я уже некоторое время дожидался. Изучим объявления о найме завтра.

— Я так горжусь, что ты, наконец, начнешь работать, дуся, — взволнованно произнесла миссис Райлли и поцеловала сына куда-то во влажные усы.

* * *

— Ты гля-ка на эту бабусю, — в раздумье бормотал Джоунз своей душе, пока автобус подскакивал на ухабах, то и дело швыряя его на женщину, сидевшую рядом. — Она думает, раз я цветной, то щас же ее снасилую. Ща же свою бабусью задницу из окна выкинет. В-во! А никого я снасиловать не собираюсь.

Он благоразумно отодвинулся от нее подальше и закинул ногу на ногу, жалея, что в автобусе нельзя курить. Интересно, думал он, что это за жирный кошак в зеленой шапчонке, который вдруг по всему городу оказался. Где эта толстая мамка в следующий раз всплывет? Просто призрак какой-то, этот придурок в зеленой шапчонке.

— Ладна, скажу падлицаям, что я по найму устроил, с горба его скину хоть, скажу, что с гуманитарием познакомился, и она мне двацать дохларов в неделю башляет. Он скажет: «Это прекрасно, мальчик. Я рад видеть, что ты выправляисси.» А я скажу: «Хей!» А он скажет: «Теперь, мож, ты станешь членом опчества.» А я скажу: «Ага, я тут себе работу негритосскую устроил, с негритосской платой. Теперь я точно член. Я теперь настоящий негритос. Не бомж. Просто негритос.» В-во! Не мелочь по карманам.

Старушенция дернула за шнурок звонка и выкарабкалась с сиденья, неловко пытаясь избегать любого контакта с анатомией Джоунза, наблюдавшего за ее корчами сквозь отслоения своих зеленых линз.

— Гля-ка. Думает, у меня сифлис с тэ-бэ, да еще и стоит на нее впридачу, и щас бритвой ее порежу и бамажник слямзю. Ууу-иии.

Солнечные очки проводили женщину, сползшую с автобуса в толпу, стоявшую на остановке. Где-то на задворках этой толпы происходило какое-то препирательство. Мужчина колотил свернутой в трубочку газетой другого человека — с длинной рыжей бородой и в бермудских шортах. Человек в бороде выглядел знакомо. Джоунзу поплохело. Сначала этот крендель в зеленой шапочке, а теперь еще и субъект, личность которого он не мог удостоверить.