Шабашник

– За католиков говорить не стану, сестра моя, у них своих забот хватает. Но что под сенью святой православной церкви веками измена деется, я истинно говорю. Где бы сие мерзавцы, овцы паршивые, дело своё не варганили, везде зависть чёрная селится и корни пускает, извращая суть светлого дела Христова и истребляет плоды древа Божия, коие есть церковь. Смотрите, ведь не столько бедность, нищета беспросветная ведёт людей по пути этому, но зависть к соседу манит людей со свей святой Руси в Москву, ибо не хочет уже подточенный сим червём вкушать такую же, как ближний, пищу. Не хочет такой же как у ближнего жены. Сребра и злата желает он больше, чем у ближнего его есть. И горницы большей, чем у ближнего, теперь он желает – коли об одной палате владеет, то о двух желает, а коли двумя обладает, то четырёх алчет. В полковничьем будучи чине императорская корона ему блажит! И хоть бы жена его ему нелюба была, или горница тесна, или хлеб его был горек. Нет, тут диавол его очи омрачил и стало ему своё немилым, возжелал он чужого и прельстился тоннелями подземными, которые сей червь под светлым градом прорыл и храм свой воздвигнул не против неба на земле, но супротив его, под землёю чертоги свои скрыл! Цвет же того червя – фиолетовый! Истинно говорю, чтоб знали вы это!

Поперхнувшись, батюшка залез куда-то под рясу, достал зелёную армейскую фляжку, откуда он очень аппетитно и с размахом чего-то выпил. Смахнув с усов плотные тёмные капли, продолжил:

– Никто не возропщет против слов моих, ибо нищий до Москвы не доберётся – у него и на хлеб гроша нет. Но вот алчного страсть доведёт до белокаменной, да и не алчность ли с завистью в сём граде правят? То и есть триумф жрецов левиафановых, ибо великое злодеяние совершили, сделав столицу Святой Руси градом крепким Вавилоном, где Зверя изображений премного и безо всякой меры, где среди добрых людей, в морок введённых, сия картина считается признаком благочестия.

– Как же, батюшка, ты верно говоришь! Действительно, так всё и делается – оттого и беды наши, что лукавые у власти – старушка даже руками всплеснула.

– О том и глаголю я, что невольно чада наши украшают себя знамениями бесовскими не ведая, что творят! И очи подводят краскою, что девы, что юноши, а очи есть души зерцала! А что в душе отражается долго, тем душа и становится. Волоокими зовут таких чад издревле, но истинно говорю вам, что не волоокие они, однако ваалооки, ведь сам Ваал в зерцалах их душ отражается и через это в сами души закрадывается. На погибель нам посланы из земель финикийцев и филистимлян, которые не чтут ни Бога, ни закона, а лишь золотым медведям и тельцам кланяются!

– Это он про биржу что ли? Хорош! Надо срочно нашим сообщить, чтоб в разработку его взяли и к делу поставили, – пятидесятилетние очки даже ногу на ноги закинули от удовольствия.

– А при царе-антихристе Петре Москву вовсе проектировал масон и чернокнижник шотландский Брюс – он за основу взял гороскоп вавилонский. Круга деление на двенадцать частей он объяснял большей пожароустойчивостью, мол, этому очень способствует планировка радиальная. Но не радиальная это планировка, а иродиальная, истинно говорю вам! И метро точь в точь по этой же схеме выстроили, и на станции Площадь Революции идол Анубиса воздвигли! И отроки с отроковицами, не сильно далёкие, возносят истукану хвалу и почёт, а взамен алчут вспомоществования на экзамене, дабы отвёл сатана очи учителям премудрым и не заметили те бестолковости студента своего.

– Батюшки святы… Я ведь перед каждым экзаменом тёрл нос этой овчарке пограничной, – парень в белой кепке потёр в затылке.

– Анубис и почитался жрецами египетскими как бог границы мира живых и мёртвых! Каких ещё вам доказательств надо? Вопиет моя душа!.., – батюшка воздел руки и оглядел всех, кто ехал в вагоне.

Народ безмолвствовал, а батюшка продолжил:

– Однако реку верно, что тофет испепеляющий ждёт их и уподобит Господь всемогущий их гелиогабалам римским, с той разницей лишь, что минуя клоаку великую тела их примет в свои зловонные воды не Тибр испражнениями языческими осквернённый и наполненный, но поруганная скверной людской река Москва отдаст их тела без упокоения на поед рыбам и гадам водным. Ad sumus!

– Браво, батюшка!

– Точно сказал!

– Всё так и есть!

Прерванный на полуслове двадцатилетний парень долго шарил в кармане и наконец достал банкноту подходящего, по его мнению, номинала:

– Святой отец, позволь на храм пожертвовать в твою кубышку!

За ним немало пассажиров двинулось к священнику с бумажками разными – почти все с театром большим, на котором Аполлон языческий эллинский, но попадались и с Петром-антихристом.

–То не кубышка, милый мой, то скриниум есть. Однако лепта твоя зачтётся сторицей, ибо уже через неделю, как раз к празднику введения во Храм Пресвятой Богородицы, сия банкнота будет на благое дело пущена.

– Отче, ты что-то путаешь – через неделю Воздвижение Креста Господня, а Введение в декабре только будет! -поучительно, но умилительно поправила старушка.

Оглядевшись по сторонам, батюшка стал готовиться к выходу: