Шаблоны доброты

Душа словно от сна очнулась, вновь полностью себя осознает. К опыту предыдущих семи жизней, восьмая, только что прожитая, добавилась. Вот и обитатель Безграничной Вселенной ее встречает, радостью лучится. Говорить ничего не нужно, он все видит насквозь, каждое прожитое мгновение в абсолютной сохранности. Нет свойственных бренному телу провалов и искажений памяти. Доступно все когда-либо увиденное, сказанное и даже помысленное. Невероятный объем информации не сводит с ума – способность к восприятию безгранична.

Прожитая жизнь изменила Душу – преображение ее поразительно. В основе своей она стала другой: непоколебимой в убеждениях, преисполненной любовью, сияющей внутренним светом, подобно драгоценному камню удивительной красоты, ошлифованному долгой и кропотливой работой – сущностью что достойна жизни в Безграничной Вселенной.

Неожиданно, Учитель постучал ручкой по столу и этим резким звуком выдернул нас из оцепенения, вызванного рассказанной историей.

– Друзья, из Фантазии ясно – я оптимист. Придумал чудесное Безвременье, дал душам возможность бесчисленное количество раз проживать жизнь на Земле, до тех пор, пока не станут достойными, той самой, настоящей, хоть и плохо представимой, но очевидно стоящей жизни в Безграничной Вселенной. К сожалению, вполне вероятна более драматичная картина, когда в случае единственного и неудачного земного опыта, рожденную телом душу ждет смерть-забвение.

Совершенно неправильно воображать себя знающим об устройстве подобного места. Если оно существует, значит необходимо Сомнение, как обязательный элемент обеспечивающий работоспособность столь поразительной образовательной системы. Ведь если бы стало достоверно известно о существовании жизни после смерти, тогда бы мы жили не на Земле – Мире Школе, а в Безвременье!

Могу предположить, что среди людей нет неспособных, неодаренных и тем более дураков. Есть сущности-души, добровольно заключенные в человеческие тела с совершенно разными воспитательными задачами. Старайтесь уважать каждого, вполне возможно, что за такой разной физической оболочкой скрыт единый удивительный замысел в корне отличный от известных нам устоев.

Истина

У меня очень хорошая Мама! Сочетая в себе духовность и тягу к научному познанию, она проецировала такое мировосприятие на родных и до сих пор всячески поддерживает наше развитие. Именно Мама сподвигла меня, еще ребенком, запомнить одну чудесную молитву, называется «Отче наш».

Учитель неожиданно, будто уловив чьи-то мысли, встрепенулся и сделал отступление. – Не подумайте, что сегодня я вознамерился прочитать вам проповедь и речь снова пойдет о Боге. Нет. Упомянутая молитва – лишь отправная точка. Именно из ее текста я впервые узнал о желании защититься от лукавого.

– Кто такой лукавый? – Просил я разъяснений.

– Это тот, кто обманывает и лжет. – Поясняла мама и обычно добавляла, – так поступать нельзя.

Но ведь это ужасно. Дело в том, что я всегда отличался отменным аппетитом и особенно ребенком не мог удержаться от безудержного поедания лакомств. Конечно, потом, при расспросах озадаченных родителей, значительно приуменьшал свою причастность. Да что там, бывали и другие моменты неискренности, за которые, как получается, напрямую попадал в разряд лукавых, а значит читая молитву просил у Бога избавления – сам от себя!

Ситуация усугублялась тем, что других честных мальчишек и девчонок я не встречал. Угроза наказания за совершенные шалости заставляет детей увиливать и хитрить. Лгунишки только дети – успокаивал я себя, вот стану старше точно врать перестану. Взрослые казались воплощением честности – им-то не перед кем объясняться. Как можно догадаться, взросление облегчения ни принесло. Клевета, самообман, байки, блеф, лесть и симуляция. Познаваемый список всевозможных форм обмана с годами только рос, а вскоре настал неотвратимый момент, когда сам лично столкнулся с коварством, на себе ощутил действие козней и хитросплетение интриг.

Душу ранила собственная беспомощность, неспособность что-либо изменить. Оставленный в детстве след с каждым новым проявлением лукавства становился глубже. Копилось возмущение и непонимание, а однажды попросту стал боятся и даже избегать людей, сторонится материальных отношений, уходить от всевозможных перетолков и сплетней.

Разочарование касалось не только других – слабела вера в себя. Не способный на предательство, тем не менее, часто приукрашивал события, юлил, лицемерил, старался казаться лучше, чем есть на самом деле, потом же, словно очнувшись – стыдился. Лукавство брало верх, я же словно сдавал позиции могущественному противнику. Единственное, что не давало в конец опустить руки и смириться, была накрепко засевшая в памяти строчка молитвы: просьба об избавлении от лукавого. Пусть наивное, но стойкое нежелание чтобы от меня избавились заставляло находить силы. Вскоре в этой борьбе у меня появился союзник, уже известное вам – критическое мышление.