Шаг до любви (СИ)

— Не понял, — протянул он медленно, с легким прищуром повнимательнее присматриваясь к жене. Та, сегодня, вроде, была в полном адеквате. Всё же на суд шла, в люди. Но вот, что за фантазии оказались в голове, оставалось загадкой.

— Да неужели? — Ольга, ехидно усмехнувшись, вслух заметила, — Еще скажи, что её папаша, по доброте душевной, своих псов на меня натравил.

— Вешник? — с сомнением прозвучал его вопрос. Вот в тот момент он, действительно, совершенно ничего не понимал. Ни Лерочка Вешник, ни её отец, это уж точно, никакого отношения не имели к их с Петровой противостоянию по вопросу встречи отца с собственным сыном.

— Константинов, дурака не включай, — терпение Петровой закончилось и, сохранять даже видимость благопристойного поведения, та не собиралась. — Уж как ты умеешь играть, мне хорошо известно. Поздравляю. Ты победил. Пока.

— Оля, не делай глупостей, — с тенью предостережения попросил он, уловив опасный нотки в голосе жены. — Подумай хоть раз о сыне.

Впрочем, в данном случае, наверно, от разговора с какой-нибудь обезьяной было бы больше толку, чем от общения с то ли бывшей, то ли настоящей женой. Вот прислушиваться к нему она никогда не желала. А уж сейчас, зная его самое больное место в их развалившихся отношениях, и подавно. Как змея, старалась ужалить побольнее. А ему потребовалось слишком много времени, чтобы научиться ей противостоять…

2

Санкт-Петербург — Самый запад России. Кажется, прикрыл глаза всего на секунду, но откуда-то издалека, как из колодца, до него донёсся надрывающийся звук телефона. Нащупав рукой раздражающий слух предмет, не глядя, глаза совершенно не хотели открываться, «снял» трубку. Звонить вполне мог и сын. А если парень второй раз за вечер «нарисуется» на пороге, будет перебор. Хотелось побыть в полном одиночестве…

— Слушаю, Константинов, — голос странным образом сел. Ему сейчас только проблем с голосовыми связками не хватало. Ладно, съемки, там все равно потом звук отдельно пишется. А вот со спектаклями сложнее.

— Простите, я не вовремя… — услышал в трубке до боли знакомый голос. Голос, который, в буквальном смысле слова, способен вернуть его к жизни. К нормальной жизни.

— Рита, — мгновенно проснувшись, мысленно чертыхаясь в собственный адрес, Константинов спустив на пол ноги, сел на диване. — Рад слышать вас, Рита, — если сейчас сбросит звонок, то нет уверенности, что ответит на встречный. — Я не позвонил вам, простите… — продолжал он почти скороговоркой.

Сколько раз на протяжении всей недели порывался набрать её номер, но в последний момент звонок откладывал. Усталость, психологическая усталость, давила. Да и не хотел загружать собственными проблемами. Не по-мужски как-то.

— Я все прекрасно понимаю, — она постаралась придать голосу достаточную уверенность в том, что говорила. Да и, в общем-то, не лгала. Учитывая его отношение к сыновьям… Неделя, предшествующая суду, нервы должна была потрепать изрядно.

— Вы всегда всех понимаете и легко прощаете? — не удержался от вопроса Константинов, пересаживаясь в кресло. Вообще, не понимал, как мог уснуть. Привычка спать в гостиной отсутствовала напрочь. Даже под книгу или телевизор. Как-то в голове изначально отложено, что для сна существует комфортная во всех отношениях спальня.

— А еще я легко прощаюсь, — совершенно неожиданно прозвучало для Константинова сообщение. В первое мгновение даже не знал, как реагировать. Получить еще одну проблему на сегодняшний день хотелось в последнюю очередь. А если женщина для себя что-то решила… Пришлось уже пару раз столкнуться в жизни с женским упрямством… Только что-то подсказывало, что те варианты, по сравнению с нынешним — цветочки.

— Правда? — с легкой настороженностью прозвучавший вопрос, заставив собеседницу на другом конце «провода» невольно улыбнуться. — Надеюсь, это не прощальный звонок? — необъяснимое молчание заводило Константинова в тупик, заставив нервничать. Впервые — из-за молчания женщины! — Рита, я правда, замотался, не хотелось загружать вас своими проблемами…

— Алексей, прекратите, а то у меня уже чувство вины появилось, — Коташова постаралась придать тону тень легкости. Не собиралась она превращаться в стерву. На самом деле, таковой никогда и не была.

— Не надо, вы уж точно ни в чем не виноваты, — заверил Константинов, затем поинтересовавшись, с непонятной для нее тенью настороженности, — У вас ничего не случилось? Грозы нет?

— Грозы?.. — переспросила Рита, на какое-то мгновение даже растерявшись, а затем вновь улыбнулась, догадавшись, что её пытаются увести от разговора о его собственных проблемах. — Нет, грозы нет, просто мне… — а вот внятно объяснить, с чего вдруг набрала его номер, как поняла, только что, и не получается. — Не знаю, может не следовало всё же звонить. У вас, действительно, очень усталый голос.