Шаг к убийству

, Эмили испытующе посмотрела на него. Бен, конечно, ничего не знал и ни о чем не догадывался. Просто он любил поворчать, что и делал по любому поводу. Тем не менее даже это его ворчание нельзя было сбрасывать со счета. Соблюдение тайны как раз и зависело от подобных мелочей.

— Это вам и в самом деле показалось, — рассеяла она его сомнения.

— Возможно, — согласился Бен. — Но и Бесси на этой неделе уже третий раз делает такой большой заказ. Не иначе как у моей старушки завелся в животе солитер.

Когда они оба вошла в кухню, Бесси обернулась через плечо и бросила:

— Решила, наконец, вернуться? — Она в этот момент как раз пробовала куриный бульон, стоящий на плите. — Совсем отбилась от дому. Я уж думала, что мистер Хи пригласил тебя на ужин.

— Он и хотел это сделать, — ответила Эмили и поинтересовалась, словно невзначай: — Все в порядке?

Бесси провела по своему лицу тыльной стороной ладони. Напряжение последних дней заметно сказалось и на ней.

— В абсолютном порядке. — Она подождала, пока Бен пошел к машине за остальными пакетами, и добавила: — Неужели ты не понимаешь, что делаешь? Когда же все это кончится?

— Понятия не имею.

Бесси на мгновение задумалась.

— Это меня, конечно, не касается, но тем не менее все это мне не нравится. В тюрьму за мелкие проказы не сажают.

— Его осудили несправедливо.

— Это он тебе так говорит.

— Ты сменила ему повязку днем?

— Попыталась это сделать, но он меня не подпустил к себе. Предпочитает, чтобы это сделала ты. — Она переменила тему разговора, увидев, что в кухне снова появился Бен с пакетами. — Ну, а теперь отправляйся наверх и прими ванну. И тебе совсем не обязательно спускаться к ужину. Я принесу наверх.

— Большое спасибо, Бесси.

Эмили добралась до середины лестницы, а потом остановилась. Еще неделю назад жизнь была как-то упорядочена и осмысленна, хотя не все в ней соответствовало ее идеалам. Теперь же — одна сплошная неразбериха. Было такое чувство, будто все время поднимаешься на высокую гору, рискуя ежесекундно свалиться в какую-нибудь расщелину. И неизвестно, можно ли было назвать ее чувства к Морану любовью. Она лишь ощущала на себе постоянное воздействие этого человека.

Едва Эмили дотрагивалась до него или он до нее, как она становилась другим существом. Даже мысль о том, чем они занимались всю последнюю неделю или, точнее, что она позволяла делать с собой, вгоняла ее в краску. Возможно, психолог из Майами была отчасти права, но только Моран разбудил в ней не тигрицу, а блудливую кошку.

Осторожно проскользнув к себе, она зажгла свет, сбросила. одежду, расстегнула бюстгальтер и стянула трусики. Потом пустила воду и тщательно намылилась.

Прохладная вода приятно ласкала ее разгоряченное тело. Смыв мыло, Эмили быстро растерлась полотенцем.

Когда она вышла из ванной, накинув халат, Моран уже зажег лампу на ночном столике и теперь смотрел на нее взглядом прищуренных глаз.

— Ты очень красивая, — сказал он. — Подойди ко мне. — И, когда она приблизилась к кровати, схватил ее за руку и притянул к себе. — А где же поцелуй, которым ты меня награждаешь, возвращаясь домой?

И он сам припал к ней долгим страстным поцелуем, а когда в ней начала закипать кровь, внезапно отпустил и рассмеялся.

— Ну, ладно, сперва одно, потом другое, — заметил он. — Ч^о ты узнала? Есть какие-нибудь новости?

— Да. Они пойманы в соседнем городе: Уайт и Филипс.

— Идиоты!..

— Но никто из них ничего не сказал.

— Откуда ты знаешь?

— Они мертвы. Убиты в перестрелке.

Эмили наблюдала за лицом Морана, пока тот переваривал эту новость. Он казался скорее обрадованным, чем огорченным.

— Бедняги! — наконец сказал он. — А что с Тейлором?

— Полиция считает, что ему удалось проскочить.

Голос Морана стал жестким:

— О’кей! Значит, остаюсь только я, и меня они собираются отправить на электрический стул за два убийства и изнасилование, которых я не совершал. — Он нежно погладил ее. — Знаешь что?

— Да?

— А ведь ты могла бы совершенно спокойно превратиться в национальную героиню. Добропорядочную гражданку! Жители Хевитта, возможно, воздвигнут в твою честь памятник, если ты выдашь меня.

— Ты же отлично знаешь, что я не сделаю этого.

— Почему?

— Не смогу, и все тут! Ты ведь поклялся мне, что не убивал Мэрфи и не был соучастником изнасилования?!

Клянусь на Библии!

— А человек, которого ты застрелил во время игры в покер?

Моран начал терять терпение;

— Послушай, мы уже^ раз двадцать пережевывали все это. Я действовал так вынужденно, в целях самообороны.

— Хи говорит, что при этом ты пытался еще забрать и выручку этого заведения.

— Уважаемый господин прокурор жестоко ошибается. Я только играл. Во всем виноваты мои прежние, проделки…

— Ты имеешь в виду фальшивые чеки и изнасилование?

Моран зажег две сигареты и одну протянул Эмили.

— Правильно. — Он откинулся на подушку и выпустил струю дыма. — О, я отнюдь не ангел! И. никогда подобного не утверждал. — Он погладил ладонью ее лицо. — На моей совести много всякого разного. Однажды, когда мне было лет пятнадцать и я сидел на мели, я попытался ограбить бензоколонку, имея в руке игрушечный пистолет.

— А девочка?