Шаг к убийству

Угасали последние отблески дня, и на землю опускалась ночная темнота. Со всех сторон слышались разговоры и смех гостей мотеля. Ухо улавливало даже всплески воды со. стороны бассейна. С эстакады доносился непрерывный гул несущихся на большой скорости машин. И чем более властно ночь вступала в свои права, тем явственнее доносились отдельные звуки, но теперь все тише и реже.

Эмили лежала на кровати без сна, прислушиваясь к шуму прибоя и шелесту пальм, похожему на шипение змей. Как же это Бесси высказывалась по поводу ее романа с Дэном? «Это не любовь, это только похоть…» Что-то в этом роде.

> Слишком подавленная, она не решалась даже пошевелиться. И каждый раз, стоило ей сделать какое-то едва заметное движение, Дэн вытягивал руку, чтобы удостовериться, тут ли она еще, рядом ли. Она стала его инструментом, которым он пользовался по своему усмотрению.

В первые два часа после уплаты по счету она еще на что-то надеялась. Но понимала, что для этого понадобится время. Теперь ей казалось, что управляющий мотеля совсем не взглянул на ее чек или принял все за шутку, ожидая, что завтра она принесет настоящий чек. И она потеряла всякую надежду. Ничего не оставалось, как идти утром на рассвете к яхте Дойля. А рассвет теперь уже недалек.

Она повернула голову и стала пристально изучать лицо человека, который лежал рядом с ней. Несправедливо, подумала она, что женщина от природы наделена такими сложными чувствами. Собственно говоря, Эмили должна была бы ненавидеть Морана всеми силами своей души, но не испытывала к нему ненависти. Против своей воли даже чувствовала какую-то нежность. Несмотря на то что он обманывал ее, даже бил, она никогда не ощущала столь сладостного фй- зического наслаждения, как с ним. Пусть ее называют тигрицей, как угодно. Но этот человек разбудил в ней чувства, о которых она прежде никогда даже и не подозревала.

В три часа Моран проснулся. Зажег свет, бросил взгляд на часы, потом на нее. Увидев-открытые глаза Эмили, спросил:

— Ты меня очень ненавидишь?

Она ничего не ответила. Вопрос не стоил того, чтобы на него отвечать. В настоящий момент было совсем не важно, что чувствовала она, поскольку была совершенно беспомощна.

Он пожал плечами.

— О’кей! Может быть, я ошибаюсь, но это у тебя пройдет, когда мы окажемся на Кубе. — Он вскочил с кровати. — Ну, а теперь пора собираться. Примерно через час начнет светать. Приготовь кофе, а я оденусь. И перестань смотреть на меня испуганными глазами. Я пошел в ванную.

Эмили накинула халат.

— Слушаюсь, босс!

Моран запустил пальцы в густые волосы на своей груди и усмехнулся.

— Если ты надеешься рассердить меня, то глубоко заблуждаешься. — Он влепил ей пощечину. — Это чтобы ты не забывалась, детка.

Эмили восприняла очередную физическую боль как часть полагающегося ей наказания. Была подготовлена к нему. И даже — к большему.

— Знаешь, ты, собственно, совсем не плохой товарищ, — продолжал Моран. — Только, к несчастью, слишком долго смотрела на мир сквозь лорнет с бриллиантовой оправой и ничего не замечала в настоящей жизни. Проснись же, Эмили! Ты теперь взрослая. Аистов больше нет. Есть только пчелы и цветы.

Он сделал попытку обнять ее, но она ускользнула и вышла на кухню.

— Хочу поставить кофе.

Моран крикнул ей вслед:

— Только не будь слишком гордой, когда я пытаюсь показать свою любовь к тебе. Я твой единственный друг; понимаешь? Может быть, ты вбила себе в голову, что ты мученица, так как все отдала мне и ради меня? Поверь, это далеко не так.

— Знаю, — согласилась Эмили.

На кухне она вскипятила воду, приготовила кофе и «поставила на столик две чашки, сливки и сахар. Потом с надеждой выглянула в окно. Но ничего не увидела, кроме песка и воды.

Процедив кофе, она вернулась в спальню. Там оделась под пристальным взглядом Морана. Он уже был готов и складывал в маленький чемоданчик деньги.

— Что ж, семьдесят четыре тысячи и пятьсот долларов — совсем неплохо, — констатировал он с самодовольной улыбкой. — Итак, нас ждет Гавана’.

Эмили поинтересовалась:

— А что ты будешь делать, когда истратишь их?

Моран все ещё улыбался.

— Тогда мы вместе подумаем, как перевести твои деньги туда, где мы будем. Поручим это дело какому-нибудь крючкотвору.

— Что ж, я, по крайней мере, получу хороший урок по юриспруденции, — холодно заметила она.

Моран оставил укол без внимания, точнее, воспринял его как комплимент.

— Что верно, то верно. Ни у одного копа нет столько ума, сколько у меня.'

— И поэтому… столько времени ты провел в тюрьме?

Моран пожал плечами.

— О’кей! Но с другой стороны, можешь ты назвать хоть одного копа, у которого было бы столько же денег, сколько у меня?

Эмили ломала себе голову над тем, что ей предпринять, чтобы предотвратить еще не совершившееся зло, исходящее от этого человека. Но что она могла? Сделано уже все, и вряд ли появится новый шанс. Она бросила взгляд на часы. Через полчаса или, в крайнем случае, через сорок минут они будут на борту яхты. А там у нее появятся другие проблемы.

Кровь прихлынула к щекам, когда она вспомнила, как Дэн прореагировал на ее слова о поведении Дойля.