Шаг навстречу тьме

Пока мы болтали, зал наполнился людьми. Их было так много! Некоторые казались мрачными, но на лицах большинства я читал странное чувство — предвкушение. Будто их забавляло то, что должно было сейчас произойти, и от этого становилось гадко.

– Вик? – Анжи первой заметила, что я замолчал, и пожала мои пальцы.

– Все хорошо, – ответил, не оборачиваясь. – Только меня удивляет, почему люди всегда упиваются чужими страданиями.

– Они просто радуются, что страдает кто-то другой, – усмехнулся Эд. – Меньше бери в голову, Виктор. Тебе и своей головной боли хватает. Зачем приглашать чужую?

А дверь там, у трибуны судей, отворилась, и в зал вошел верховный судья и двое его ассистентов. Обвинитель и защитник заняли свои места. Сейчас начнется!

– Введите подсудимого, – приказал судья. Кажется, его фамилия была Майери. Он пару раз бывал на приеме у отца, и уже тогда вызывал во мне жгучую антипатию.

В зал суда ввели Кольса. Он был в штанах и грязной рубахе, волосы спутались. Сейчас он ничем не напоминал щеголя, который победил меня на экзаменах в светломагическую академию. Его взгляд был рассеянным, отсутствующим.

– Скверно выглядит, да? – шепнул Эд.

– Да, еще хуже, чем в последнее время, – ответил я.

А обвинитель вышел вперед. Последовала вступительная речь, к которой я мало прислушивался, потому что и так мог ее предугадать. Убита молодая девушка, циничный убийца, который был ее женихом — перед вами. И так далее, и тому подобное. Обвинитель мне тоже не нравился. Он был угрюмым малым с физиономией цепного пса. Дай шанс — и вцепится в горло.

– Обвиняемый, где вы были вечером двадцатого ноября этого года? – спрашивал обвинитель.

– Я встречался с моей невестой Марией Буассе, – ответил Кольс, и я не узнал его голоса. – Мы гуляли какое-то время, а потом я посмеялся над ее словами, она обиделась и ушла.

– Вы пошли за ней?

– Сначала да. – Взгляд Кольса шарил по рядам зрителей. – А потом решил, что дойдет и сама, и ушел.

– Где это было?

– Приблизительно на углу Пятой и Симитри.

– И куда же вы направились, расставшись с мадемуазель Буассе?

– В академию, я учусь. Пришел в общежитие и лег спать, а утром узнал, что Мари мертва.

– Откуда вы это узнали? – продолжал допрос обвинитель.

– От коменданта общежития. Плохие вести распространяются быстро.

Кольс вздохнул и на мгновение закрыл глаза. Я даже сочувствовал ему. И врагу бы не пожелал оказаться на его месте.

– Кто может подтвердить, в котором часу вы вернулись в общежитие?

– Не знаю. – Взгляд Кольса снова заметался по толпе. Он искал кого-то. Может, своих родных? Но я заметил только родителей Мари, а родителей Кольса не было. Я видел их на балу первокурсников и запомнил в лицо.

Защитник задавал мало вопросов. В основном, какие отношения связывали Кольса с Мари, как они познакомились, часто ли ссорились. Какое отношение это имеет к делу?

Затем для допроса вызвали коменданта мужского общежития. Тот показал, что студент Натан Кольс покинул общежитие около семи вечера, а когда вернулся, никто не видел. И да, это он сообщил Кольсу о смерти Мари, но лишь потому, что все знали: они жених и невеста.

А я-то думал, что никто не знал. Странно все это… Потянулись немногочисленные свидетели. Куратор Вельже, которую попросили дать характеристику Кольсу, сказала:

– Студент Кольс импульсивен, эгоистичен, склонен к необдуманным поступкам. Желает во всем быть лидером, часто ссорится с однокурсниками.

Всегда знал, что она стерва, но не думал, что настолько. Нет, я, конечно, согласен, что Кольс — эгоист и негодяй, но не казнить же его за это? А свидетели как-то плавно подошли к концу, и суд удалился на совещание.

– Подождите, – сказала Анжи. – Сегодня же только первое слушание должно было быть. Они что, собираются вынести ему приговор?

Мы переглянулись. Скверно дело. Видимо, с беднягой Кольсом уже все было решено. И когда суд вернулся, я не ожидал услышать ничего иного, как:

– Натан Кольс признается виновным в убийстве Марии Буассе и приговаривается к смертной казни, которая состоится третьего декабря в полдень путем отсечения головы.

– Мерзавец! – Вдруг подскочил с места отец Мари. – Я думал, ты любишь мою дочь, а ты! Будь ты проклят, чтобы не знал покоя ни при жизни, ни после смерти!

Кольс вздрогнул, будто бы его ударили, и одними губами сказал:

– Я ее не убивал.

Его тут же схватили и увели. Люди потянулись к выходу, обсуждая увиденное и услышанное, а мы втроем так и сидели, будто кто-то пригвоздил к месту.

– Нельзя этого так оставить, – тихо произнесла Анжи. – И вариант остается только один, пока погибших в этом деле не стало больше за счет Кольса.

– Анжи, я…

– Не здесь, Виктор, – перебила она меня. – Нам надо где-то поговорить без лишних ушей.

– Тогда поехали ко мне домой, – решил я, и мы тоже пошли к выходу.