Шаг третий. Призовой

— ФК Сеул даже не заметит твой Чонбук!

Сестрица морщится, от наших разговоров у неё уши вянут. Всё хорошее когда-нибудь заканчивается, завершается и футбольная часть новостей.

— Аппа, мне нужен твой жизненный опыт. Без него никак, — он мне не откажет, но подольститься не помешает. — Приходят письма из газет. Что им сказать, не знаю.

— Пойдём, посмотрим, — аппа благодушен. А чего ему? Накормили так, как далеко не в каждом ресторане накормят, ласковые дочки рядом вьются. Любимые.

Что характерно, в отличие от СонМи и мамы, он даже не замечает моего нетривиального дизайна комнаты, против которого так яростно спорила СонМи. Но на кое-что она его внимание привлекает.

— Что это, Лалиса?! — в голосе недоумение и восторг. И кажется, зависть. Немножко.

— Не что, а кто! Я, не видишь что ли? — Встаю рядом с портретом в той же позе.

— Юри нарисовала, — и тут же жалуюсь. — Отдавать не хотела, представляешь? Пришлось ещё раз ей позировать.

Папочку пришлось оттаскивать от картины. Залипает не на шутку.

— Аппа, ну время же… — ною, таща его к компьютеру.

— СонМи, дочка, позови маму…

Ох, ты ж мать моя и хальмони! Мы делом займёмся сегодня или нет?

Только через двадцать минут, когда ещё и мама наохалась. И ещё десять затратили на любование меньшим портретом на шкафчике.

— Надо рамку сделать, — решает аппа, — на обе картины. И одну в гостиной повесим.

— Повесим, повесим… — тащу его к компьютеру и бурчу про себя, — онни бы ещё за что-нибудь подвесить.

Стоило только папочке вникнуть в суть дела, как он тут же разрешил проблему. Права я оказалась, опыта разруливать такие дела у меня нет. С пресс-конференцией и другими делами проблем не ожидается.

Окончание главы 14.

Глава 15. Каждому — по серьге

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 12 ноября.

По идее литература должна быть моим любимым предметом. Может, она такая и была бы. Если бы не прилагательное «корейская», что в моих глазах означает занудная и откровенно графоманская. Но вслух своего мнения выражать не буду. Литератор поприставал ко мне ещё с дурацким вопросом: «Тебе понравилось, Лалиса?». После шаблонного ответа с изображением восторга на лице «Замечательное произведение. Только я не поняла ничего» его пыл несколько иссяк.

Какое-то время пришлось потерпеть занудные объяснения, но упиралась изо всех сил: не понимаюничего. В конце концов, отстал.

— Лалиса-ян, — обращается ко мне, приходится вставать и кланяться, — прочёл твою книгу с огромным удовольствием. Сейчас другие учителя читают. Скажи, откуда ты знаешь такие подробности средневековой Англии? Ты ведь их не придумала?

Откуда, откуда… от верблюда, то есть, настоящей авторши.

— Пришлось изучать этот вопрос, сонсенним. Интернет здорово в этом помогает.

— А что скажешь про последний роман Кима МанЧжуна, который мы изучаем?

Что? Опять?!

Что скажу? Очередной занудливый опус. Безуспешно пытаюсь изгнать тоску из глаз. Из них у меня чуть кровь не полилась, когда читала сей «шедевр». К подобным «романам» прилагаются вот такие описания: «Читатель увидит, что за ответы эта литература предлагала на извечный вопрос о том, какой путь избрать человеку в мире непрерывных перемен, где хаос и гармония вечно сменяют друг друга»

У меня зубы начинают угрожающе ныть, когда читаю такое.

— Сонсенним, а можно я ничего не буду говорить об этом романе? — ЧэЁн традиционно реагирует на мои слова испуганным взглядом.

— Ты сама пишешь, у тебя должно быть своё мнение, — настаивает учитель.

— Сонсенним, вы должны знать, что авторы, писатели и поэты, очень часто относились друг к другу ревниво и недоброжелательно.

— Лалиса-ян, лично автора ты знать не можешь, — улыбается литератор. — Он в 17-о веке жил.

Некоторые в классе злорадно хихикают. Оглядываюсь и высматриваю, кто это. Хихиканье резко обрубается.

— Может, всё-таки кто-нибудь другой что-то скажет?

— Лалиса, я спросил тебя, — мягко, но нажим усиливается. Ну, как хочешь. Сам напросился.

— Начну издалека, сонсенним, — учитель соглашается кивком. — Мы все знаем, насколько велика европейская литература. Франция, Германия, Англия, Россия. Это только самые крупные страны. А до них была Древняя Эллада, в которой творил великий Гомер, — против которого всех корейских авторов в микроскоп не разглядишь, думаю про себя. — За Элладой великая Римская империя, за ней Византийская. Европейской литературе больше двух тысяч лет. И количество литературных шедевров в ней бесчисленно.

— Это ты к чему, Лалиса-ян?