Шаг в небеса (СИ)

А следом на их головы обрушились снаряды артполка товарища Прилука. От них не спасали окопы с брустверами, вырытые старательными баджейцами в спёкшейся от солнца и жары земле. Осколки косили солдат в котсуолдской форме. Они валились друг на друга. В разные стороны летели оторванные головы и конечности.

Капитан Рылей сполз по краю разбитого окопа. Он истекал кровью из множества ран, нанесённых осколками. Обер-поручику Пирогосту, можно сказать, повезло. Он попал под снаряд - от него не осталось ничего, кроме памяти и кровавого обрывка гимнастёрки с крестом за боевые заслуги.

Кавалерия и чоновцы под предводительством товарища Дорогомысла ворвались в нищие пригороды Баджея. Среди ветхих лачуг неслись всадники с саблями в руках и карабинами за спиной. Они вылетели на небольшую полосу пыльной земли, отделявшую пригород от, собственно, Баджея. Там их ждала лёгкая кавалерия князя.

Их казармы были в другой части города - той, что не подверглась обстрелу орудий товарища Прилука. И потому они выехали навстречу врагу. Они не носили форму нового образца, отдавая предпочтение родовым халатам и металлическим шлемам, украшенным семейным орнаментом. Их и учить-то офицерам Добрармии было нечему. В седле гвардейцы держались с детства. Рубиться умели отлично. Из карабина на спор сбивали муху со свечи. Зачем им ещё какие-то учителя?

И вот сейчас они столкнулись с конницей народников и чоновцами. Те выехали навстречу гвардейцам из кривых переулков пригорода. Выстроились ровными шеренгами. Чоновцы - слева. Народная кавалерия в неизменных богатырках - справа. Гвардейцы послали коней в галоп. Вскинули карабины. Народные кавалеристы и чоновцы ответили тем же. Но выстрелов было мало. Палили только бойцы первых рядов. Остальные просто не видали врагов за прыгающими спинами товарищей. Немногие оказались выбиты из седла. Ещё меньше лошадей полетели в пыль. Кони денег стоят - их можно после боя продать за очень неплохие деньги.

Сшиблись двумя волнами, налетевшими друг на друга. Ударили грудью в грудь! И зазвенела сталь сабель. Она жаждала напиться горячей, разогретой солнцем и схваткой, крови. Кривятся лица. От ярости. От ненависти к врагу. От боли. И непонятно, кто же возьмёт верх.

Волны накатываются друг на друга - и разбегаются обратно, оставляя на земле трупы. Пыль давно уже превратилась в багровую грязь. Её месили копыта коней, порой растаптывая мёртвых, а то и раненых.

Но эти периоды становились всё короче. Ярость кипела в крови гвардейцев. Ярость толкала в новые и новые жестокие сшибки народных кавалеристов и чоновцев. Иззубренные клинки сабель жадными глотками пили кровь. Она лилась на родовые халаты. На рукава кожаных курток и лёгких гимнастёрок. На лошадиные шеи. От неё становились скользкими уздечки и рукоятки сабель.

Чья бы взяла, неизвестно. Но всё решила пулемётная рота товарища Рогдая. Они поставили свои пулемёты на крыши лачуг пригорода. Точнее даже в развалины, глубоко заходящие на территорию, отделяющую пригород от города. Поставив пулемёты на остатки разбитых глиняных стен, они накрыли гвардейцев продольным огнём с фланга.

Пули косили конных гвардейцев. Жалили будто смертоносные осы. Не щадили ни людей, ни коней. Пулемётчикам ведь было всё равно, каких денег они стоят. Всё равно, им скакуны не достанутся точно. Гвардейцы сыпались с сёдел, словно горох. Конные народники и чоновцы откатились от них, чтобы не попасть под огонь своих же товарищей.

Но вот длинные очереди смолкли - и они снова накинулись на расстрелянных гвардейцев. Те попятились. Отбивались саблями. Однако могли только умереть с честью. Честью, достойной княжеских гвардейцев. И они умерли. Все до единого. Никто не  сбежал. Никто не бросил оружия. Последний гвардеец дрался сломанной саблей, но на коне. Выбить его из седла никому не удалось. Он успел зарубить двоих народных кавалеристов. Но чоновец налетел на него сбоку. Отбил саблю в сторону - и широко рубанул. Клинок сабли буквально вскрыл гвардейцу грудь. Не спасла даже выручавшая не раз прочная кольчуга тонкой работы, надетая под халат. Она разлетелась серебристыми кольцами. Рукоять сломанной сабли вывернулась из слабеющих пальцев. Гвардеец откинулся на спину, но не вывалился из седла.

А вокруг него гарцевали на разгорячённых конях конные бойцы в богатырках и чоновцы в кожаных картузах. Они устало опускали оружие. С изогнутых клинков сабель и шашек обильно капала кровь.

Но вот прозвучали команды. Короткий отдых закончен. Предстоит ещё очень много тяжёлой и кровавой работы на улицах Баджея.