Шаг в небо

Я это для того, чтобы начальство успокоилось. Вроде у нас дисциплина, как в армии, а то и ещё лучше. И ребята выполнили приказ на полном серьёзе, как хорошо вымуштрованные солдаты. Вооружились кто чем, стали кольцом, чтобы обзор на триста шестьдесят градусов и пошли в сторону того самого места, где Пуговкин недавно бегал от зайцев. А я впереди. И молоток держу — первое, что попалось в руки. Дошли спокойно, я молотком комаров гонял. А там десяток зайцев Пуговкина дожирали. Он ещё дёргался, наверное, конвульсии. Мы заорали, совсем не от боевого азарта, а от страха, и стали за этими зверями не на шутку гоняться. Но вот пока гонишься, вопишь нечеловеческим голосом, ничего, а вот ударить трудно, неприятно так — он же, заяц, маленький. Как его молотком по голове? И кричит, когда стукнешь, как ребёнок. И норовит в лицо вцепиться. В общем, отогнали. И потом Зубо позвали, посмотреть. Он так побледнел, когда увидел, что от его строителя осталось. Но всё таки взял себя в руки и сказал, что удовлетворён тем, как мы себя проявили, и нам доверяется работать тут самостоятельно. И работу дальнейшую необходимо с утра начать. А он уезжает на другие объекты. Ну, я как старший группы спросил его — «как же мы тут в лесу ночью?» А этот — мы, мол, вам доверяем. И уехал.

Ага. Доверили… Ясно, что никуда мы не денемся. Первый же полицай нас пристрелит на дороге. И тут ещё этот, зайцами затравленный, в траве лежит. Закопать его надо. Игорь предлагал оставить его на съедение зверям. Но зачем их запахом привлекать? И ещё мне, конечно, было очень неприятно, но пришлось у трупа в карманах порыться. Они были мокрые, липкие, и я осторожно, двумя пальцами, извлекал содержимое. Нож. Плохой — складной и тупой. Документы всякие, прочесть невозможно, все запачкались, зажигалка. И пистолет, такой маленький, в заднем кармане брюк. Я подумал, что это шанс. Пистолет может иногда выручить в жизни, особенно, такой как сейчас.

Мы оттащили тело подальше в лес и закопали. Можно было и так бросить, как ребята предлагали, но он же человек всё-таки.

Настроение после этих зайцев и рассказов про зервудака было совсем не боевое, даже, можно сказать, подавленное. Но мы надеялись, что сможем продержаться, тем более что найденная зажигалка вселяла в меня надежду — огонь, он помогает выжить в лесу. Вот только жрать хотелось. В лагере тоже хотелось, но там голод отчасти подавлялся даже теоретической невозможностью съесть что-нибудь. А тут… В общем, я решил не терять времени зря.

— Так, — хоть у меня у самого сил не осталось, я решил поднять ребят, — давайте делом заниматься. Нечего прохлаждаться.

Странно, никто не ляпнул: «Ты кто тут такой?» Только затихли, ожидая конкретного приказа.

— Так, — повторился я. — За дело! Петя, Игорь — берите топоры и пилу. Нужны дрова. Рубан, ты в грибах понимаешь?

Рубан сказал, что не понимает, но тут другой, маленький Смирнов, его по фамилии всегда звали, сказал, что разбирается. Вот их — Рубана и Смирнова я назначил ответственными за поиск пищи. Надо всё-таки воспользоваться случаем.

А сам решил попробовать счастья с пистолетом Пуговкина. Зайцев-то много!

— Да, ребята, вы должны понимать, — это я уже так, не командно, хотя, какой из меня командир? — Если кто завтра не вернётся в лагерь — прихлопнут всех.

Никто ничего не сказал, но было ясно — не подведут.

Я отошёл от нашей стоянки подальше, чтобы уже не было слышно голосов товарищей, и устроил засаду на зайцев. Я надеялся, что они никого и ничего не боятся и шастают тут толпами.

В начале я не обратил внимания, но постепенно скрип одного из деревьев стал меня раздражать. Почему все деревья скрипят тихонько, а это в глубине леса так неприятно громко. Было ещё светло, пистолет придавал мне некоторую уверенность, и я решил проверить, что там такое.

Его, наверное, выбросило из кабины, когда самолёт уже врезался в деревья. Было видно, что самолёт срезал верхушки нескольких сосен и потом просто развалился на земле. Но не загорелся. А пилот катапультировался в последний момент и повис, зацепился парашютом за сосну тут же, рядом. Стропы перегнули толстую ветку, и та тёрлась о другую, когда он качался как на ветру. Мне сначала показалось, что он шевелится. Но потом… Какая гадость. С десяток белок обгрызали его со всех сторон. Наверное, давно. Даже кровь уже не капала… Страшный, полуосвежеванный труп в лохмотьях комбинезона. Я не помню, как залез на эту сосну. Я резал тупым полицейским ножом стропы. Потом было так трудно опустить его вниз, не дать сорваться. Почему-то я не мог допустить, чтобы он просто упал. Он уже падал последний раз. Я отрезал кусок его парашюта и накрыл тело. Немного повозившись с застёжкой, я освободил голову пилота от шлема. Это был совсем молодой парень. Ну, может на год-два старше меня. И тут до меня дошло — сегодня утром летело звено чужих. Это за ним, наверное, гнались.