Шаг в прошлое

— Я хотел поговорить с вами о том, что вам скучно на уроке, — начал профессор Флитвик, но запнулся, потому что мальчик поднял руку, молча продемонстрировав ему все чары за первый курс. Без палочки. Филиусу стало не слишком хорошо — первокурсник такого знать не мог.

— Нам скучно на уроке, но знать об этом не нужно, — вздохнула Гермиона, внимательно наблюдая за деканом, что тот, несомненно, видел.

— Могу я поинтересоваться, откуда? — спросил профессор.

— У вас есть Омут Памяти? — задал встречный вопрос Гарри.

— Конечно, — кивнул сосредоточенный, как перед боем, Филиус. — Вот.

Он поставил перед ними двумя уже знакомый артефакт, повторив клятву — настолько любопытно было профессору. Гарри остановил Гермиону, прижав на мгновение к себе, затем принявшись выкладывать нити воспоминаний. Не позволяя возлюбленной достать палочку, уже многое понявший мальчик выложил воспоминания о разговоре на призрачном вокзале, а потом и о «темном лорде Дамблдоре». Гарри не подделывал воспоминания, но выкладывал только то, что, по его мнению, было сравнительно безопасно.

— Не надо, — закончив, шепнул он девочке. — Ты плакать будешь, а это никому не нужно.

— Спасибо, — кивнул в ответ на приглашающий жест декан, погружаясь в Омут, а Гарри обнял свою любимую, с тоской глядя в окно. Ему хотелось просто покоя. Только теперь мальчик понял, насколько же устал от войн и беготни. Семьи хотелось и тишины.

— Спасибо, — ответила Гарри Гермиона.

Филиус же смотрел. Сцена на призрачном вокзале ужаснула гоблина, узнавшего признаки посмертного действия, что означало — Дамблдор действительно создал филактерию в живом существе, что было возможно только методом убийства близкого родственника носителя по женской линии — мамы, сестры, дочери. Затем откровения о «темном лорде» профессора уже не удивили. Показанное ему означало, что как минимум мальчик не раз переходил Грань.

— В субботу мы с вами отправимся в Гринготтс, — произнес поднявший голову от артефакта декан. — Если кто-то спросит — вы приходили за дополнительной литературой. А сейчас — следуйте за мной.

Филиус очень хорошо понимал, что эти двое уже являются семьей, поэтому отдал распоряжения домовикам, ведя за собой мальчика и девочку. Гермиона недоумевала, но рот открывать не спешила, надеясь на то, что жених потом расскажет. «Наверное, Малфой-манор что-то сломал во мне», — подумала девочка, стараясь не вспоминать. Голова немного кружилась, что ей совершенно не нравилось, однако терпеть было можно и Гермиона терпела.

Поднявшись в гостиную, где на них не обратил внимания вообще никто, Гермиона и Гарри проследовали за профессором к стене укрытой каким-то гобеленом, но декан просто прошел насквозь, не останавливаясь, за ним шагнули и дети, чтобы увидеть небольшую гостиную с тремя дверьми.

— Вот здесь вы будете жить, — улыбнулся профессор Флитвик. — Это ваши апартаменты для особых случаев. Ваш случай мне видится вполне особенным.

Попрощавшись, декан удалился, а очень удивленная Гермиона просто застыла посреди гостиной. Это действительно был совершенно неожиданный сюрприз, осознать который еще предстояло.

Глава 7

Гермиона просто не могла прийти в себя от поступка декана — им с Гарри выделили отдельные покои. Отдельные ото всех, поэтому теперь не нужно было разлучаться, что неожиданно вызвало слезоразлив у тяжело опустившейся на стул девочки. Гермиона сама не понимала, почему реагирует слезами буквально на что угодно. Еще и головокружение беспокоило девочку, игнорировать которое получалось не всегда.

Кинувшийся к любимой Гарри заметил ее бледность, сразу же подумав о целителях, сейчас, к сожалению, недоступных. Можно ли доверять школьному, он не знал и проверять не хотел, а для Мунго у них обоих не было денег. Поэтому, понадеявшись на то, что само рассосется, мальчик решил уложить девочку в постель.

— Голова кружится, — пожаловалась Гермиона. — Весь день сегодня и совершенно непонятно, почему.

— Нужно будет добраться до целителей, — ответил Гарри, приподнимая ее чарами, чтобы отнести в спальню. — Пока давай полежим?

— Хорошо, — кивнула девочка, пытаясь собраться с силами, чтобы раздеться, но сил просто не было, что вызвало новую порцию слез.

— Не надо плакать, моя хорошая, — мальчик чувствовал подступающую панику — что делать в таком случае он не знал. — Мы что-нибудь обязательно придумаем.

Гермиона просто обняла его покрепче, пытаясь справиться со слезами. Почему-то получалось плохо, даже очень — остановиться все не выходило, а Гарри просто прижал любимую к себе и гладил ее по голове. Мальчик молчал, давая выплакаться, а вот его девочка от этого тепла просто выплакивала все произошедшее. Наконец, рыдания стихли и Гермиона вдруг поняла.

— Это от тела слезы, — еще шмыгая носом, объяснила она. — Это оно от твоего тепла и от безопасности.

— Какой же страшной была жизнь Виктории… — повторил Гарри, слышанные когда-то в убежище Тойт слова. — И твоя тоже не сильно радостная…

— И твоя… — прошептала Гермиона. — Так захотелось вдруг, чтобы как в детстве — мама обняла, папа, и все горести были только сном…