Шаг в темноту

Инга обняла Давида за шею и сумела сесть. Начала двигаться первой, привстав и медленно опустившись снова. Она прижалась к влажным губам, провела языком по самому краешку, а после толкнула вперёд, снова сбившись, когда его клыки царапнули язык. Давид вплёл пальцы в её волосы, слабо сжимая кулак. Выдыхал громче, чем собирался, и когда Инга почти услышала стон, он уронил её на подушку и поцеловал. Толчки ускорились, но Давид оборвал себя. Взглянул в глаза, обжигая смесью нежности и жажды. Потом выпрямился, переложил её ноги себе на плечи и наклонился за поцелуем, складывая Ингу пополам. Спасибо тренировкам, ей хватало гибкости на такое удовольствие. Конечно, тренировалась она не для секса, но почему не соединять приятное с полезным?

Чувства обострились до предела. Инга больше не принадлежала себе. Толчки – сначала спокойные и размеренные – становились быстрее и безумнее. Если поначалу она пыталась быть потише, то теперь не могла сдержать стонов, а затем и криков. Не думала ни о чём, не могла сосредоточиться. Гладила Давида по волосам, напряжённым плечам, обнимала шею. Ощущений слишком много, и все они сводили с ума.

Давид прижался к её лбу, и Инге удавалось, пусть на миг, сфокусировать взгляд на удивительных чёрных глазах мужа. В такие моменты она словно падала в пропасть. Это сильнейший гипноз, лишающий свободы воли и шанса на спасение. Её мир. Тьма, втягивающая свет, который она отдаст не раздумывая. Всё до последней искры.

Погладив напряжённую руку Давида, Инга провела ладонью до его щеки, прикусила губы, пробуя сдержать стоны. Собрала оставшееся здравомыслие для того, чтобы создать похожее на поцелуй прикосновение. Горячее и нежное. Всё там же на шее, за ушком.

– Люблю, – успела сказать в мыслях, прежде чем чернота отняла зрение и наполнила каждую клеточку кипящим мёдом.

В ответ получила негромкий стон. Главная награда. Понимание того, что ему так же хорошо с ней.

Давид ещё раз поцеловал её, замер внутри. Тяжело дыша, спустил её ноги и убрал мокрые волосы со лба, а после шепнул:

– И я тебя. Больше всего на свете.

Инга легко поцеловала в губы, а после потёрлась о щеку:

– Честно-честно? – она моргнула несколько раз, чтобы пощекотать ресницами выступающую скулу.

– Конечно нет, – Давид ухмыльнулся. – У меня за дверью целая толпа жён, каждой я говорю то же самое. И, главное, всех зовут Инга. Чтоб не путаться, – поддразнил он.

– Я их убью. Ты слишком хорош, чтобы делиться.

– В нашей семье я ревнивец, забыла? – Давид прищурился, а потом прижал её к себе. Так тесно, что она ощущала биение его сердца. – Вот, теперь попробуй вырваться. Не удастся.

– Я даже пробовать не собираюсь.

Тоже обняла, руками и ногами, поглаживала вдоль позвоночника ладонью, не спеша и нежно. Тепло, спокойно и очень уютно. Обычно Инга защищала других, но только с Давидом поняла, как это приятно – чувство, когда она сама в безопасности. В такие моменты хотелось, чтобы время остановилось.

Дыхание Давида понемногу выравнивалось, на губах заиграла довольная улыбка. Он редко улыбается, и каждый такой раз радует, как звездопад. Точёное лицо с широкой челюстью смягчается, пронзительный взгляд теплеет. Вот он настоящий, довольный и спокойный Давид. Таким Инга хотела видеть его всегда, но пока не выходило наполнить жизнь тем объёмом счастья, чтобы эльф перестал хмуриться большую часть дня.

– Всё хорошо, родной? – спросила она, поцеловав мужа в плечо. – Тебя что-то беспокоит?

Давид изогнул бровь.

– Я настолько плохо справился с сексом, что ты заподозрила неладное?

– Не-е-ет. Ты потрясающий, – поцеловала ещё раз и погладила по волосам, – но плохо спишь последние дни. Кошмары?

– Снилось, что ты нашла кого-то получше, – Давид отшутился и легко провёл пальцем по левой лопатке. – Ещё болит татуировка? Выпьешь обезболивающего?

– А я уже, – Инга улыбнулась и поцеловала в губы. – Ты – лучший способ избавиться от боли. Не вызывает привыкания и побочных эффектов, – она прервалась и снова вгляделась в черноту. – Хотя нет, вру. Вызывает зависимость, а из побочных эффектов – дрожь в ногах.

– Только скажи, когда нужно будет повторить процедуру.

Давид коснулся губами её виска и замолчал, задумавшись о чём-то очень далёком. Не в первый раз, поэтому Инга не могла не обратить внимания.

– Пойдёшь со мной в душ? Я ещё боюсь её трогать. Вдруг смоется и я останусь без тотема?

– Не, придётся смириться, он на всю жизнь, – Давид поднялся, свесив ноги с кровати.

Инга залюбовалась, как под смуглой кожей перекатываются мышцы. Почти все эльфы, которых она видела, узкоплечие и тонкие, а ей повезло. До культуриста, способного проломить полуметровую стену, Давиду далековато, но повод облизнуться – очень даже. Особенно если смотреть на левое плечо, где пугающе реалистичный скорпион угрожающе поднимал чёрные клешни. Его тотем.