Шаг в триста лет в прошлое

– Господин сержант, а если война начнется, нас отправят недообученными?

Дмитрий хмыкнул:

– Обучитесь вы в любом случае. Преображенец не может ходить, косолапя, или горбить спину. Что же касается войны, государь со мной не советуется. Мал я чином.

В строю раздались смешки.

– Может и посоветуется, – раздался громкий, уверенный голос.

Дмитрий немедленно скомандовал смирно и, развернувшись к Петру, застыл.

– Хвалю, – тепло сказал Петр Алексеевич, – не успел приехать, уже запрягли молодняк подковывать. Ладно пошли, покажешь, кого привез.

И он нетерпеливо стал оглядывать помещение в поисках новобранцев, а, точнее, кандидатов в новобранцы, которых царь только будет решать, брать ли в полк или отправить в солдаты.

– Государь, так вот же они, – нарочито громко сказал Дмитрий.

Петр в некоторой оторопи посмотрел на шеренгу солдат, которых воспринял за преображенцев. Рослые, крепкие, глаза веселые, смотрят вперед уверенно. Царь медленно пошел вдоль строя, у одного поправил галстук, у другого сдвинул слишком криво стоящую фузею. Больше замечаний у него не было.

– Что за чертовщина, – разозлился он и громко спросил у стоящего перед ним Петром Морозовым:

– Какой роты?

Царю явно показалось, что его дурят, а вместо новобранцев поставили бывалых преображенцев.

Морозов не подвел:

– Государь, прибыл третьего дня в команде новобранцев. В роту не распределен.

– Я, я, герр Питер, это есть новый воин, – вмешался в разговор Шмидт.

Царь посмотрел на него изучающе, – может и его подменили. Не нашел признаков подмены, покрутил головой.

– Только я, государь, немного не выполнил твой приказ, – несколько виновато заговорил Дмитрий, – ты велел полусотню привезти, так я привел полусотню да дюжину.

Петр, немного насторожившийся при первых словах Дмитрия, захохотал.

– Богатыри, таких, как вы, я возьму любое количество.

Дмитрий требовательно посмотрел на парней.

– Рады стараться, государь, – дружно ответил строй.

– Хм, ты откуда взял такую гвардию?

– В Нижнем Новгороде, государь. Все дворяне, с детства готовятся к войне.

– Готовые преображенцы, – не удержался от похвалы Петр.

– Какой там, – махнул рукой Дмитрий, готовя антирекламную компанию, – ходить строем не умеют. Шаг так себе. Из пищалей лишь треть стреляла, фузеи второй день держат.

– На все это у нас есть сержант Шмидт. Недели хватит? – спросил он по-немецки.

– Для таких молодцев? Хватит! – уверенно сказал Шмидт. – Ветеранами не сделаю, но штатскую дурь и выправку выбью.

– Да, государь, а мы ведь с подарком, – вспомнил Дмитрий. По его знаку, стоявший с краю одним из первых Никита незаметно испарился. – Жаловался ты, что чарки у тебя украли. Так эти молодцы помогли мне их найти.

Петр заинтересовался:

– Те ли? Покажите-ка?

Никита на большом серебряном подносе – еще одной трофей схватки с разбойниками – с поклоном поднес чарки царю.

Петр внимательно осмотрел чарки – Дмитрий перестал дышать – внимательно оглядел – кивнул:

– Те! Вон буква «а» – покойный Гордон хвастался, что русский язык знает, нашел бумагу для писания, чертяка.

Оглядел строй:

– Молодцы, дворяне!

– Рады стараться, государь, – слаженно прозвучало в ответ.

– Хорошо служите, – не удержался он, подозвал одного из своих денщиков, что-то прошептал на ухо. Продолжил: – пока поставлю вас в четвертую и пятую роту. Но буду смотреть, вы у меня одни из кандидатов в первую, мою любимую роту.

В строю раздался радостный гул. Дмитрий сделал зверское лицо. Новобранцы, глядя на него, стихли. Петр, чувствуя, что их взгляды сменились от него вправо, с интересом посмотрел на Дмитрия.

Тот не успел разгладить физиономию, чем насмешил царя:

– Да ты готовый дядька для гвардейцев. Если так будешь проводить мои задания, готовь офицерскую шпагу.

– А за чарку я вас сейчас награжу.

Подскочил денщик с двумя бочонками. Петр самолично открыл один, кивнул денщику:

– Наливай.

Денщик быстро разлил жидкость по чаркам, запахло водкой.

Второй денщик по знаку царя понес поднос с чарками к строю новобранцев. Петр стал угощать дворян: сначала чарку с водкой, затем на закуску соленый огурец из другого бочонка, принесенного денщиком. По молодости лет некоторым чарка водки была слишком большой дозой, но отказывать царю никто не смел. Царь угощает, честь-то какая! В итоге строй разделился на две части – впереди стояли трезвые, пускающие слюни в ожидании угощения государи, позади хмельные и даже пьяные, покачивающиеся и сонные. Этим Дмитрий показывал кулак, демонстрируя сталинскую политику «правители приходят и уходят, а народ остается». И этот народ может хорошо получить по мягкому месту после ухода государя.

Петр прошел строй, посмотрел на недорослей, ухмыльнулся:

– Эх, молодо-зелено, кровь пускать уже могут, а водку пить – нет. Сержант Шмидт, ведите их отсыпаться, да похмеляться не давай, рано им еще в запой уходить.

Шмидт, тоже получивший чарку водки, ухмыльнулся, дал команду и повел опьяневших новобранцев по плацу, оставив царя с денщиками и Дмитрия одних.

– Теперь давай с тобой, Дмитрий Лексаныч, – поднял он чарку, – за тебя. Везде-то ты успеваешь – и с продовольствием, и с порохом, вон теперь с новобранцами.