Шаг влево, шаг вправо

– Хочу! – подтвердила я.

– Его сейчас нет на месте, но, как только он появится, я сразу же поинтересуюсь у него обо всех деталях, – пообещал мне Кирьянов.

Я заказала еще одну чашку эспрессо. Мишкин провал стоило отметить! По крайней мере, один раритет вернется после суда в музей, а может быть, даже оба, если Наумов и его подружка еще не успели продать песочные часы в золотом корпусе.

Володька перезвонил мне часа через два, когда я уже вернулась домой, и спросил:

– Таня, ты сейчас где?

– Дома.

– Я как раз в твоих краях нахожусь. На чашечку кофе пригласишь?

– Да, и даже с коньяком. Жду!

Открыв подвесной шкафчик, я обнаружила, что арабика закончилась. Вот и попили кофе! Я хотела быстренько слетать в ближайший магазин, но не успела. Открыв дверь, я увидела Володьку, выходившего из лифта.

– Таня, ты что, меня в окно увидела?

– Ага, – кивнула я, открывая дверь пошире. – Кофейком, извини, я тебя угостить не смогу, кончился, зато коньяк остался. Будешь?

– Нет, спасибо, мне еще в контору возвращаться. Я забежал, чтобы кое-что тебе рассказать…

– Проходи, проходи, – я подтолкнула его к гостиной. – Что ты топчешься на пороге, как неродной?

Устроившись в кресле, Киря сказал:

– Похоже, не зря о Степанове-старшем байки ходили, будто он получил в качестве взятки от одной подследственной две антикварные вещицы! Никакие это не байки…

– Да? И откуда же у вас, ребята, такие сведения? Неужели бывший следователь сам во всем признался? – непринужденно поинтересовалась я.

– Какое там! – возразил полковник. – Старик слег с инфарктом, и врачи пока не разрешают следователю с ним пообщаться. Дочь Степанова отрицает, что, продав одну из тех вещиц, она дом в Калиновке построила, а вторую презентовала своему полюбовнику, но ничего, Лопухин ее расколет.

– Лопухин собирается колоть дочь Степанова?! – не поверила я.

– Собирается, – подтвердил Киря. – Правда, задерживать ее не стали. Она в одиночку воспитывает несовершеннолетнего сына, так что мои коллеги ограничились пока что подпиской о невыезде.

– Так, Володя, я что-то ничего не понимаю! Два часа назад ты сообщил мне по телефону, что вчера взяли Наумова, пытавшегося сбыть золотую коробочку-футляр, инкрустированную сапфирами. А теперь ты о нем не упомянул ни словом, зато несешь какой-то бред о дочери Степанова!

– Ну почему же бред? Ты слова-то подбирай, – обиделся полковник.

– Прости, возможно, я выразилась излишне резко, но ты пойми, я ведь тоже занималась… то есть занимаюсь, – поправилась я, – этим расследованием, и у меня совсем другая концепция!

– Не знаю, какая там у тебя концепция, ты меня в нее не посвящала. – Володька замолчал, ожидая, что я немедленно наверстаю упущенное и обо всем ему расскажу.

– Владимир Сергеевич, я не могу нарушить правила конфиденциальности, но поверь: про «бред» я неспроста сказала. Наумов вводит следствие в заблуждение!

– Допустим. А ты можешь объяснить, как попал к Наумову футляр, исчезнувший с горизонта в те годы, когда Мишенька еще играл в песочнице в далеком от нашего Тарасова Мурманске и от уважаемой Арины Сергеевны?

– Не могу.

– Не можешь или не хочешь? – Кирьянов лукаво прищурился.

– Володя, я не поняла – ты пришел меня допрашивать? – весело осведомилась я.

– Нет, мне просто интересно – где он его взял?

– Украл где-нибудь! Кстати, как его вычислили?

– Спецотдел, занимающийся отслеживанием преступлений, совершаемых в виртуальном пространстве Интернета, заинтересовался объявлением о продаже одной эксклюзивной драгоценности и взял продавца в разработку. Несколько недель с ним велись переговоры, он постоянно менял сайты и номера телефонов – перестраховывался. И вот вчера наконец-то состоялась сделка! Точнее под прикрытием сделки купли-продажи сотрудник этого спецотдела встретился с Наумовым. Золотая коробочка, как ты выразилась, была при нем, и получить за нее он собирался десять миллионов.

– Чего? – уточнила я.

– Рублей, конечно, – пояснил Киря, – не долларов же!

– По-моему, Мишка здорово продешевил, – усмехнулась я.

– Таня, ну кто же даст больше за раритет с инвентарным номером музея? Десять наших «деревянных» – очень хорошая сумма, тем более для Тарасова. Нет, Наумов, конечно, запросил гораздо больше, но с ним торговались, и в итоге цена упала в разы.

– Ладно, что было дальше?

– Когда задержанного привели в отдел, он сразу же дал признательные показания. Оказалось, что Наумов получил раритет от Арины Сергеевны Степановой, в доме у которой он работал – строил баню. Кстати, этот факт подтвердился. Арина Сергеевна признала, что она знакома с Михаилом, она наняла его для строительных работ. Но все остальное дама отрицала – и то, что состояла с ним в интимных отношениях, и то, что передавала ему на реализацию какой-либо антиквариат. Более того, она заявила, что никогда не видела ни футляра для молитвослова, ни часиков с золотым песочком. А согласно показаниям Наумова, Степанова построила загородный дом на деньги, вырученные от их продажи. Она сама ему об этом рассказала, так же, как и о том, что обе вещицы были семейными ценностями Степановых еще с дореволюционных времен.