Читаем Шаг влево, шаг вправо полностью

Шаг влево, шаг вправо

Но ведь третья попытка проникновения закончилась удачно! Доброволец, тот, что во время четвертой попытки пропал без вести, провел в Монстре целый час и вышел тем же путем, которым вошел! Неужели ему в тот раз просто повезло?

Очень возможно.

Максютов хранил молчание, как обещал. Он все видел. Я слышал его тяжелое дыхание.

Я заметался. И чем больше я метался по сжимающемуся коридору, тем сильнее поддавался постыдной панике. Я молчал, но внутри меня все кричало от ужаса. Я не хочу! Слышите вы, не хочу!!!

Но кто меня спрашивает?

Кто заставлял меня лезть в эту дыру? Кто понуждал меня цепляться за Максютова, когда меня должны были с позором выгнать в отставку? Кто приказывал мне, юнцу, стремиться попасть в Нацбез? Признайся хотя бы самому себе, майор Рыльский: ведь ты хотел сытой и неординарной жизни, полагая себя достойным ее, а все остальное: желание обеспечить жене возможность заниматься ее никому не нужными переводами, стремление забить мозги работой так, чтобы не вспоминать о неизлечимой болезни дочери, — было вторичным? Разве нет? И еще ты любил торжествовать над поверженным противником, даже не всегда скрывая это, любил ощущать свое превосходство над клиентами «Альков-сервиса» и в уплату за это превосходство позволял Максютову чувствовать то же самое в отношении тебя. Разве мог ты предполагать, спокойно планируя свое будущее, что однажды неизвестно откуда на Землю свалится звездный Монстр и тебя, именно тебя отберет Максютов из многих и многих и именно тебя будет считать своим главным козырем?

Ага. Вот он, козырь. Мечется в западне, в сжимающемся коридоре, похожем на внутренность сдуваемого гуттаперчевого аэростата.

Я изо всей силы ударил кулаком в упругую стену. Выпусти меня, слышишь ты! Дай выйти, сволочь!

Что-то начало меняться — или мне только показалось?

Коридор перестал сжиматься. Внезапно прекратились судороги стен. В том месте, куда я попал кулаком, образовалась быстро растущая вширь и вглубь вмятина… ниша. проход.

Ничего себе!

Выходит, американцы со своими «Эскалибурами» ошиблись? Монстра с самого начала надо было лупить не ядерными боеголовками — а кулаком?

Глупости, конечно. И кто это сказал, что первая шалая мысль всегда самая правильная? Должно быть, мысль, породившая этот нелепый афоризм, как раз была первой…

— Алеша! — не выдержав, крикнул Максютов. — Что произошло?

— Он подчинился мне, — сказал я в микрофон, тяжело дыша и сглатывая слюну. — Открыл проход.

— Что?

— Он подчинился! — рявкнул я.

— Не так громко, — сказал Максютов. — Алеша, мы прекрасно тебя слышим, но не сразу поняли. Проход тоже видим. Повтори: он создал его по твоей просьбе?

— Не знаю. Я просто подумал, что хочу выбраться отсюда, и он сделал, как я хочу… Мне идти туда?

— Да… попробуй.

Он колебался. Там, в бункере, не хуже меня понимали, что вновь проложенный коридор может оказаться еще худшей ловушкой. Узенький коридорчик, чуть шире плеч, двоим не разойтись… ох, зажмет меня там.

Хотя что мешает Монстру схватить меня прямо здесь? Ничего, кроме моих мыслей. Тоже мне ценность! Может, он просто играет со мной, как кошка с мышью… Похоже, так оно и есть. Но он ЗАМЕТИЛ меня, это не подлежит сомнению, заметил и отреагировал не совсем тривиально… Возможно, в этом выводе и состоит главный результат моей вылазки. Впрочем, выводы не по моей части, их будут делать другие…

Узкий коридор вывел меня в основной туннель перед первой развилкой. Опять начинай сначала… Или, может, выйти наружу, отдохнуть?

Нет. Если я сейчас выйду, то второй раз просто не наберусь храбрости войти…

На этот раз от развилки я повернул влево.

— Алеша!

— Слушаю.

— Тут есть мнение… Когда в следующий раз он тебя поймает, не мешай ему. И постарайся ни о чем не думать. Посмотрим, что он сделает.

Ни о чем не думать… хм.

Впрочем, почему нет? В наборе аксессуаров, предлагаемых чипом, есть специальный фильтр.

Все равно не хочу.

— Это приказ? — спросил я Максютова.

— Да, Алексей. Приказ.