"Шаг влево, шаг вправо..." (Неюбилейные заметки о советской немецкой литературе)

Понятно, что в таких узких тематических рамках, выключающих из сферы отражения главные вопросы жизни народа, его прошлое и настоящее, никакая литература не может быть полнокровной (даже если опустить здесь вопрос об "издательских возможностях" в виде газетной полосы раз в неделю). О чем же писала советская немецкая литература?

Регулярно публикуя стихи и рассказы на своих страницах, "Нойес лебен" проявила заботу и о выпуске книг советской немецкой литературы. Первый достаточно представительный сборник вышел в 1960 году в издательстве "Прогресс" в Москве. Назывался он "Hand in Hand" ("Рука об руку" — названиям, как видим, по-прежнему придается большое значение; поистине больше всего кричат о том, как вольно дышится, когда дышать уже нечем). Составлен он был из уже опубликованных стихов, рассказов, шванков и переводов. В предисловии говорилось, что сборник является свидетельством того, что "многообразная богатая жизнь нашей родины помогла достичь таких высот культуры" даже простым трудящимся, что они "в свободное от работы время вполне могут браться за перо".^[9]

Предисловие подписано "От издательства", но в этой фразе проглядывает всё тот же работник оккупационной газеты, пытающийся убедить "массы" в результативности своей политики даже в сфере духовной жизни (как известно, в ГДР после войны было очень развито в литературе движение за массовость и демократизацию творчества путем широкого вовлечения в него "шрайбенде Арбайтер" — "пишущих рабочих"). Во всяком случае, предисловие не дает оснований предполагать, что это сами авторы, даже пусть под воздействием оглушающей радости от предстоящего наконец-то выхода их произведений в форме книжки, могли сказать такую фразу серьезно.

Эпиграфом к сборнику был вынесен "Советско-немецкий сонет" Иоганнеса Вайнингера (подстрочный перевод мой):

В оркестр нашей (советской) поэзии
Вступает и поэзия советских немцев.
Пусть ее место еще и в последних рядах,
Она все же часть великой симфонии.
Разнообразен тембр ее звуков,
Каждый инструмент ведет свою мелодию.
Но ни один, ни один не нарушает гармонии
Посвященных советской стране высоких песнопений.
Ещё тихо звучит игра немецкой арфы,
Недостает у нее некоторых важных струн,
Но несмелые звуки ясны и чисты.
Мое тихое желанье, сокровенная цель моей жизни,
Моё неустанное стремленье: когда-нибудь стать
Одной из скромных струн этой арфы.

Если учесть, в какое время и после каких лет этот сонет был написан, то можно сказать, что из его поэтических и смягчающих образов прямо-таки кричит драматизм тогдашнего положения советских немцев и их литературы. "Арфа" советской немецкой литературы после сорока лет советской власти действительно опять только еще "вступала" в советскую литературу, и после репрессий тридцатых годов, после трудармии сказать, что у этой арфы "недостает некоторых важных струн", значило выразиться весьма мягко: она осталась почти вообще без струн. И ее "несмелые звуки" вполне отражали уход советских немцев в себя, который до сих пор воспринимается многими советскими людьми как непонятная национальная замкнутость. И не могли, не имели права струны этой арфы нарушить "гармонию" всей советской литературы, зарокотав вдруг трагически, гневно и непокорно. "Шаг влево, шаг вправо…" — это не было забыто, это и не давали забыть. Трагизм положения советской немецкой литературы и всего народа переносился, может быть, чуть легче лишь потому, что советские немцы, несмотря на всё пережитое, по-прежнему верили в идеалы социализма (в этом мы еще убедимся на других примерах), поэтому звуки их арфы были и остаются в идеологическом отношении до сих пор так "ясны и чисты".