"Шаг влево, шаг вправо..." (Неюбилейные заметки о советской немецкой литературе)

Газета "Арбайт" очень быстро завоевала популярность у немецкого населения. Главный редактор ее был русский, Пестов, до этого он работал в Берлине заместителем главного редактора газеты советской военной администрации "Теглихе рундшау" ("Ежедневное обозрение"). Русский редактор, тем более имевший опыт работы на таком уровне, мог позволить себе тогда, конечно, гораздо больше, чем редактор-немец. Возможно, это и было причиной назревания конфликта между редакцией и местными органами. Тем не менее, газета успела собрать вокруг себя хороший актив, возбудить надежды у советских немецких литераторов, сдуть холодный пепел с едва тлеющих угольков их творчества. Отношение газеты к литературе определялось во многом позицией главного редактора, который считал, что один рассказ стоит десяти статей. В редакции работали Андреас Крамер, Иоахим Кунц, литконсультантом у нее стал Иоганн Варкентин, сотрудничали с газетой Эвальд Каценштейн, Вольдемар Шпаар, Вольдемар Гердт, Виктор Клейн, из Томска посылал свои первые после тюрьмы и трудармии стихи Зепп Эстеррайхер. Все они, за единственным исключением, стали позже членами Союза писателей.

Не менее сильный состав образовался в редакции газеты "Роте Фане". В ней работали уже упоминавшиеся Вольдемар Гердт, Вольдемар Шпаар, Андреас Крамер, а также ставшие со временем тоже членами Союза писателей Фридрих Больгер и Эдмунд Гюнтер. Какая районная газета в стране может похвастаться одновременно пятью писателями в своем небольшом штате? И даже какой райцентр? А между тем все они проработали в редакции до пенсии, некоторые уже умерли, остальные живут всё там же, среди своих читателей…

1 мая 1957 года в Москве, в издательстве "Правда", вышел первый номер центральной газеты на немецком языке с уже более оптимистичным названием "Нойес лебен" ("Новая жизнь"). Как и газету "Арбайт", газету "Нойес лебен" возглавили бывшие работники советской оккупационной газеты в Германии, люди русской и еврейской национальности. Они прилагали большие усилия, чтобы установить контакт с немецким населением, пытались по инерции ввести его "в лоно социализма", провести среди него какую-то работу — ведь немецкие газеты были единственными в стране органами, которые вели идейно-воспитательную, а часто и организационную культурно-массовую работу среди немецкого населения в те тяжелые годы. Однако нужный контакт установился не сразу. С трудом формировался на первых порах и корреспондентский актив, налаживалось сотрудничество с писателями. Но XX съезд КПСС и последовавшее за ним восстановление государственности ряда других советских народов, также несправедливо репрессированных в годы войны, вызвало и у немецкого населения большие надежды, что и привело к определенному сближению газеты и читателей.

Однако отсутствие в аппарате редакции, не говоря уже о ее руководстве, представителей советских немцев не могло не осложнять работу газеты. Она воспринималась такой, какой и была на самом деле: газетой не советских немцев, а для советских немцев. Неоправдавшиеся надежды народа на восстановление автономии в конце пятидесятых годов, отказ в восстановлении ее в 1965 году, когда этот вопрос дважды ставили в Москве первые две делегации советских немцев, жесткое подавление после этого всяческой культурной жизни вплоть до самодеятельности среди немецкого населения (из-под этого пресса взметнулась волна эмиграции) привело со временем к тому, что название газеты "Новая жизнь" воспринималось ее читателями уже как горькая насмешка. Политическая обстановка в стране по отношению к советским немцам была достаточно беспросветной, если даже центральная газета, созданная специально для работы среди советских немцев и издававшаяся газетой "Правда", не могла пробить через местные партийные и советские органы решение простейших вопросов.

Тем не менее, "Нойес лебен" с годами всё больше способствовала возрождению советской немецкой литературы. Казалось бы, что в состоянии сделать одна газета, причем даже не литературная, для развития литературы более чем полуторамиллионного тогда народа? Но до такого состояния уж была доведена эта литература. Ведь ей пришлось, как никогда раньше за два века своей истории, начинать с нуля. Даже через шесть лет после создания газеты на ее литературных страницах всё еще большое место занимали переводы прозы и стихов из советской литературы.

Начинать с нуля литературе пришлось не только в количественном, но и во многом в качественном отношении. Ибо художественный ее опыт, накопленный в прошлом, тоже остался далеко позади. Тем более если учесть, что художественные достижения — это не достижения науки и техники, которые последующее поколение, изучив и освоив, может развивать дальше; в литературе и искусстве каждый проходит свой путь вверх от общей для всех отметки — "уровня моря", каждый покоряет свою вершину, причем в одиночку, а не в альпинистской связке, и совсем не обязательно, что он доберется до сияющих пиков, на которых закончили свой путь его предшественники.