Шаг вперед (СИ)

Гарри старался часто видеться с другом, но из-за обоюдной занятости обоих времени на это оставалось всё меньше и меньше. Теперь они, в основном, встречались на семейных обедах у миссис Уизли, посвящённых Рождеству или Дню рождения кого-либо из членов семьи. Рон всегда появлялся в компании с Гермионой, ставшей сразу после Великой битвы его невестой. С Гарри он старался держаться как раньше, но всё же первый холодок отчуждения из-за чрезмерного бахвальства Рона успел возникнуть между ними, поэтому троица общалась исключительно на нейтральные темы. Рон втайне никак не мог взять в толк: отчего Гарри бежит от своей популярности и почему не пользуется блестящим положением Героя? И как, как можно было сломать надвое и кинуть в пропасть Бузинную палочку — самую могущественную и непобедимую?

Гарри же искренне не понимал: как можно так много говорить о себе любимом?

И только Гермиона в редкие минуты, когда они с Гарри оставались вдвоём, завела привычку подходить к нему, робко класть руки на плечи и неизменно повторять твёрдым голосом: «Ты нас спас, Гарри, ты ни в чём не виноват». Она, к неудовольствию своего жениха, заняла точно такую же позицию как и Гарри — никаких интервью и рассказов для прессы. Гермиона тоже служила в Министерстве — в Отделе регулирования и контроля за магическими существами, где со свойственным ей гигантским трудолюбием разрабатывала законы о защите эльфов-домовиков от многовекового рабства. Они с Гарри редко пересекались, несмотря на то, что почти ежедневно находились в одном и том же здании.

Спустя шесть лет успешной игры Джинни за «Холихедских Гарпий» случилось несчастье: во время поединка с болгарами в девушку на огромной скорости попал бладжер, пропущенный защитниками. Не удержавшись на метле, она сорвалась вниз и упала, сломав правую ногу и получив многочисленные ушибы. Очнувшись в больнице Святого Мунго, Джинни услышала неутешительный приговор врачей: несмотря на то, что ногу удастся восстановить, ей предстоит долгий период покоя и реабилитации. О возвращении в команду пока придётся забыть. Гарри, присутствующий при разговоре, с одной стороны, был очень расстроен случившимся, а с другой — как бы это ни было ужасно, обрадовался, что теперь Джинни будет рядом с ним и, возможно, наконец, задумается о доме и семье.

Поначалу всё и вправду было хорошо: он навещал больную каждый день, приносил цветы и подарки, справлялся о здоровье, но потом эта самая забота стала тяготить Джинни. А когда после выписки из больницы радостный Гарри привёз её в дом на площади Гриммо, она совсем приуныла. Теперь она, словно узница, должна была целыми днями сидеть в одиночестве в большом и неуютном доме, в то время как за окном бурлила жизнь. Гарри каждый будний день уходил на работу, испытывая чувство вины, но ведь он не мог бросить дела в Министерстве. С трудом передвигаясь по дому на костылях, Джинни начинала ненавидеть всё вокруг. И даже торжественный ужин, затеянный Гарри вскоре после выписки в её честь и собравший в доме всё семейство Уизли, не смог разрядить обстановку. Её жалели, ей сочувствовали, над ней тряслись. А она мечтала лишь о том, чтобы поскорее вырваться, и прилагала все усилия для скорейшего выздоровления. Пока она слабо представляла, чем будет заниматься теперь, вернётся ли в команду, но чувствовала, что, в любом случае, это должно быть что-то деятельное и активное. И вот, спустя пару месяцев после злосчастного перелома, ей прилетело письмо из Хогвартса от профессора Макгонагалл, возглавившей школу чародейства и волшебства. Та, прежде всего, интересовалась здоровьем Джинни, просила передать горячий привет для Гарри, а ближе к концу письма отметила, что мадам Трюк стареет и планирует в скором времени отправиться на заслуженный отдых. И, быть может, если врачи не сочтут это опасным, Джинни смогла бы занять место преподавателя по квиддичу? Тренировать ребят, обучать их полётам на метле — это не носиться по полю с риском для жизни. Молодая девушка загорелась предложением директора Хогвартса: так она не расстанется с любимым квиддичем, а ещё будет занята полезной деятельностью — обучением школьников. Будущая работа виделась ей интересной и многогранной, но что скажет на это Гарри? Несколько дней Джинни безуспешно пыталась начать разговор о предложении профессора Макгонагалл, спрятав письмо в ящике своего комода, но так и не смогла, пока не прилетело ещё одно письмо — от Невилла. Он, вслед за Минервой, беспокоился о здоровье Джинни, после чего в ярких красках описал свою жизнь в возрождённом Хогвартсе: то, как ему нравится преподавать травологию, и как чудесно случится, если она приедет и станет его коллегой. Это письмо окончательно укрепило Джинни в том, что надо ехать, и Гарри, без сомнения, её отпустит. Ведь он всегда думал о других больше, чем о себе.