Шаг за черту

Взаимоотношения между исламским миром и Западом, кажется, переживают одно из знаменитых «междуцарствий», когда, по определению Антонио Грамши[230], старое отказывается умирать, так что новое не может родиться, и проявляются разного рода «зловещие симптомы». И между мусульманскими и западными странами, и внутри мусульманских сообществ, проживающих на Западе, сохраняется старая, закоренелая вражда, разрушающая все попытки выстроить новые, лучшие отношения и порождающая многочисленные ссоры. Например, подозрительность простых египтян в отношении мотивов Америки создала взвинченную, почти параноидальную атмосферу вокруг расследования дела о крушении рейса номер 990 Египетских авиалиний[231]. Утверждается, будто все доказательства того, что в фатальном крушении виновен второй пилот, Гамиль аль-Батути, сфабрикованы, притом что (а) именно он взял на себя управление вместо командира, хотя была не его вахта, и (б) крутому пике предшествовало уже ставшее притчей во языцех молитвенное бормотание. Между тем версии, оправдывающие второго пилота, выдвигаются в Египте едва ли не ежедневно: неполадки в самом «боинге», бомба в хвостовом отсеке, ракета — в любом случае виноваты американцы. Многие авторы этих «антиамериканских» теорий не находят противоречия в том, чтобы верить абсолютно бездоказательным утверждениям и в то же время с великим пылом поносить ФБР за преждевременные выводы, сделанные на основании имеющихся доказательств.

Необходима более объективная картина происшедших событий. ФБР, наверное, слишком уж усердствует, считая причиной каждой авиакатастрофы преступление, а не несчастный случай. Так получилось и после крушения рейса номер 800 американской авиакомпании «Трансуорлд эр-лайнз». В том случае Национальный совет по безопасности транспорта в итоге возбудил дело об отказе систем, повлекшем за собой взрыв в топливном отсеке. Но в нынешнем случае после предварительного изучения материалов было выдвинуто предположение о возможном самоубийстве пилота.

Постоянно подвергаемая критике наклонность следственных органов допускать утечки информации внушает надежду, что, когда вокруг столько болтливых языков, правда рано или поздно выйдет на свет. И напротив, контролируемая государством пресса в Египте президента Мубарака склонна выражать отдающее национализмом нежелание правительства принять ответственность за крушение на Египет, что повредит туристическому бизнесу.

Безрассудство и эмоции к настоящему моменту политизировали расследование. Остается надеяться, что те, кто боится утаивания информации со стороны США, не создадут атмосферу, которой охотно воспользуются американские и египетские политики и дипломаты, чтобы скрыть правду в интересах сохранения нормальных двусторонних отношений.

Мусульмане, живущие на Западе, тоже продолжают ощущать настороженность, подозрительность и давление. Обсуждения подробностей крушения египетского авиалайнера, породили в многоконфессиональной Великобритании требование, чтобы все религиозные верования — не одна только англиканская церковь — были бы защищены от критики. Предполагаемая «исламофобия» Запада служит основанием для того, чтобы призывы к принятию нового закона звучали все громче.

Это правда, что у многих на Западе срабатывает некий рефлекс сродни коленному, который приводит к всплескам антиисламских настроений, так что обиды британских мусульман часто вполне обоснованны. Однако предложенное решение ведет не туда, оно из тех решений, которые лишь ухудшают существующее положение. Потому что главное — защищать людей, а не их идеи. Совершенно справедливо, что мусульмане — что все — имеют право свободно исповедовать свою религию в свободном обществе. Совершенно справедливо, что они должны быть защищены от дискриминации, когда бы и где бы ни сталкивались с ней. Но совершенно несправедливо с их стороны требовать, чтобы их система верований — чтобы любая система верований или образ мыслей — обязательно была защищена от критики, непочтительных высказываний, сатиры, даже насмешливого пренебрежения. Это разделение индивидуальности и ее убеждений является основополагающей истиной демократии, и если какое-либо сообщество ищет способа ее замарать, это не делает ему чести. Британский закон о богохульстве — пережиток прошлого, который утратил силу и должен быть отменен. Держаться за него — анахронизм, противоречащий духу страны, лидеры которой любят начинать все свои речи словом «новый».

Поступательное движение демократии может совершаться лишь в шуме перекрикивающих друг друга идей, в базарной разноголосице несогласия. И несогласие это, каким бы глубоким оно ни было, нельзя подавить с помощью законов. Новое не может умереть, чтобы возродилось старое. Вот это был бы в самом деле зловещий симптом.