Шаг за грань

Наконец из помещения удалились четверо людей Мереяславского, остался только один. Особо доверенное лицо? Возможно. Признаться, мне нет до этого особого дела — это князю понадобилось удалить лишние глаза и уши, а вовсе не мне.

Глава 8

Четверо людей в комнате и атмосфера, далекая от сколь-либо приемлемого состояния. Однако для меня, да и для Ханны, подобные ситуации являются совершенно обыденными, случающимися много раз за год. Специфика работы в «охранке».

— Вы хотели говорить? — обратился я к Мереяславскому. — Ну так я вас внимательно слушаю.

— Что вы хотите?

— Я? Да, собственно, и ничего… От вас — ничего. Зато меня очень сильно интересуют другие, те самые загадочные люди, которые предложили вам свою помощь. Настойчиво предложили.

И вновь в точку. Мне достаточно было наблюдать за изменяющимся лицом князя, дабы понять, что мои слова соответствуют истине. Однако продолжим…

— Наши с вами взаимоотношения — отдельный пункт. Вы вполне в своем праве, если вздумаете давить на мое непосредственное или косвенное начальство, пытаться устроить неприятности тем или иным образом. Можете вызвать меня на дуэль, в конце-то концов! Но если вы пытаетесь нанимать всякий сброд, который обожает стрелять из-за угла в спину, то мои ответные действия будут полностью соответствовать.

— Я ничего подобного…

— Зато ваши новые друзья это УЖЕ сделали, — прервал я попытавшегося было мне возразить Мереяславского. — Да, те самые, с которыми вы встретились незамедлительно после того, как поезд остановился на перроне. Серенький такой, почти незаметный человечек, что был посредником с их стороны. А потом ваш человек, отправившийся в храм святого Луки, дабы получить инструкции и советы о том, как лучше всего разделаться со мной и моими друзьями.

— У вас есть два варианта, Мереяславский, — оскалился в недоброй ухмылке Ханна.

— Рассказать нам все… — начал я следующую фразу.

— О тех…

— Кто интересует нас.

— Или…

— Мы вас уничтожим.

— Здесь и сейчас…

— Выбор за вами.

Голос. Интонации. Переход нити фразы от одного человека к другому… Плюс самая малость ментального воздействия, что так хорошо бьет по психике именно так, резонируя от разума к разуму. Это не промывка и не потрошение разума, просто очень тонкое воздействие, которое стоит применять тогда и только тогда, когда сильно подозреваешь.

Что именно? Причастие людей, близких к почти утерянным ныне мистическим знаниям. Признаюсь честно, подобной ситуации еще ни разу не возникало, но вдруг она появилась и напомнила о себе широким оскалом хищной пасти. Можно было бы вскрыть мозг князя, но не факт, что это вторжение не осталось бы незамеченным. Ну а так… Влияние выходило прерывистым, то и дело переходящим от одного источника к другому, практически неотслеживаемым. Но оно было также и эффективным. Слова становились категорическим императивом, наложенным к тому же на подсознательные страхи и опасения объекта воздействия.

— Хорошо, — нервно облизнув губы, произнес князь. — Они появились совсем неожиданно, еще в столице. Тогда я был вне себя от известия и толком ничего не понимал, но потом было время подумать. Слишком быстро…

Но фраза так и осталась недосказанной, ибо события понеслись вскачь, словно взбесившаяся четверка лошадей. Остававшийся в комнате человек Мереяславского резко выбросил вперед руку и внешней стороной ладони хлестнул князя по шее. Вскрик даже не боли, а просто удивления. Ханна, на какое-то мгновение растерявшийся от столь неожиданного и малопонятного действия… И мой нож, до сего момента тихо и мирно дремавший в рукаве плаща, после непродолжительного полета вонзается в запястье руки.

А тут ни крика, ни изменившегося от боли лица! Ханна, уже успевший оценить ситуацию, бросается вперед и, достойным игрока в английскую игру регби приемом, в подкате сбивает с ног ставшего сильно подозрительным типа. Почему ставшего? Человек, никак не реагирующий на вонзившийся в руку кинжал, заслуживает очень пристального внимания при обоих вариантах такого поведения. Впрочем, какой из вариантов имеет место быть — это можно разобраться и несколько позже. Естественно, нужен и сам объект для разбирательств, но тут Ханна постарался, переведя того в длительное бессознательное состояние.

Зачем? Смысл этой затеи? Взгляд падает сначала на руку распластавшегося на полу человека, а потом стремительно перескакивает на шею князя, с изумлением взирающего на происходящее.

— Ханна, взгляни на перстень на среднем пальце, только во имя всех сил, не дотрагивайся… Ты лучше меня разбираешься.

— Проклятье! — схвативший было приближенного князя за руку, мой друг выронил ее, словно та вспыхнула неугасимым пламенем. — Не хочу тебя расстраивать, но похоже шип на перстеньке покрыт кураре.

Швах! Нас снова опередили, и шансов на то, чтобы выяснить хоть что-то, практически не осталось… Впрочем, попробуем сделать то, что еще в наших силах:

— Эй, за дверью! Все сюда! — заорал я, как унтер на новобранцев, после чего, понизив тон, обратился к Мереяславскому. — Князь, вы мертвы, вас отравил ваш же приближенный. Минута, две… И все! Кто? Кто были эти люди?