Шаг за грань

– Сложите осколки происшествий в цельный рисунок – и отличите ли вы звезды в таинственной темноте космоса от их отражения в луже мутной воды?

Ответил улыбкой и Его Высочество:

– Что ж, иногда это бывает неотличимо, согласен. Но хочу предупредить: если определенные силы – неважно, кто это будет – попытаются погреть руки на пожаре, который охватывает Федерацию… или свести старые счеты… то мы – дикари с окраины Галактики – поступим так, как велит наша совесть и наша честь. Вы понимаете, что это значит?

Сторк ошарашенно воззрился на Цесаревича:

– Вы… вступитесь за мьюри?!

– Только в том случае, если третья сила – любая, повторяю! – проявит себя открыто. Но в этом случае ответ Земли – ДА. Да, и еще раз – да… – Цесаревич внимательно смотрел в лицо сторка, ставшее бесстрастным, и продолжал говорить: – Каждая звездная раса по-своему видит Путь и Долг. Мы ничего и никому не собираемся указывать. Даже если чьи-то представления отличны от наших в корне. Но да не потерпит Земля рук, протянутых к чужому горящему дому, чтобы погреться, – это было бы гибелью нашей чести, а потерявшему честь – жить незачем.

Цесаревич встал, и посол поднялся тоже – холодно-яростный, молчаливый. А Цесаревич – уже тише – закончил:

– К моему отцу вы обратились за помощью. Мы помогли вам по мере сил, и ваш древний и страшный враг повержен – на ближайшие десятилетия на месте Федерации Йэнно Мьюри будет кипящий котел. Наша заслуга невелика – мы послужили всего лишь катализатором в давно назревавшем процессе. Но держите стаи ваших рейдеров на приколе, Высокий Посол. Пусть мьюри сами решат свои проблемы. Как положено людям. И пусть им помогают лишь те, кого они попросят о помощи.

– Например – вы? – В голосе сторка было столько ярости, что Цесаревич автоматически поставил ментальный блок. И закончил:

– Не наша вина, что только мы, земляне, в обозримой части Галактики научились помогать бескорыстно и небезуспешно учим этому других… Может быть, надо не завидовать нам, не ненавидеть нас, а попытаться самим стать такими?.. Так вот: думаю, что мои слова очень скоро дойдут до всего дипломатического корпуса. И думаю, все понимают, что сейчас не Пятый год Экспансии. За нами – десятки рас, Высокий Посол. Рас, которым мы показали, что значит – Быть Людьми. Так стоит ли?..

Цесаревич не договорил. Но взгляд его – насмешливый, угрожающий и чуточку сожалеющий – сказал то, что оставалось за молчанием.

* * *

Игорю пришлось покинуть зал по совершенно естественной необходимости, но, возвращаясь назад, он буквально наткнулся на Охэйо – тот стоял посреди коридора, скрестив на груди руки и многозначительно притопывая ногой. Принц очень внимательно смотрел на гостя, словно стараясь понять, кто перед ним и к какому делу его можно приспособить. А скорее всего и не «словно». Игорь поежился, как от внезапного холода. Он уже знал, что правящая династия анта Хилайа славилась неприятной привычкой убивать тех, кто им не нравится, – и незваных гостей тоже.

– Так. Ну вот, ты, наконец, и попался, – с внезапной усмешкой констатировал Охэйо.

– Что тебе от меня нужно? – спросил Игорь. Разговор сразу перестал ему нравиться.

Охэйо широко улыбнулся:

– Мне нужен ты. Я давно хочу поговорить с тобой… один на один.

Как ни странно, вот теперь Игорь поверил ему сразу. В основном потому, что умел ощущать намерения людей, а если у Охэйо и были какие-то недобрые намерения, то могучее любопытство забивало их наглухо.

– Говори, – мальчишка пожал плечами, что вызвало еще одну улыбку.

– Ну не на ходу же! Хочешь, я отведу тебя в мое любимое место? Не волнуйся – твоим я уже сказал, – догадался Охэйо. – Возражений не было.

Игорь пожал плечами снова – почему бы и нет?

– Отлично. Пошли.

Охэйо, разумеется, пошел впереди, показывая землянину дорогу. Почти сразу массивная стальная дверь вывела их в поперечный коридор. Тут было совершенно пусто и почти темно, только вдоль стен струились, тускло мерцая, фиолетовые завесы силовых полей. Времени в Малау словно бы не было – казалось, тут навечно воцарился поздний вечер или ночь.

Стальные панели стен блестели темно-синей эмалью. Их прорезали ниши с прозрачными дверями лифтов. Они вошли в одну из узких кабин, такую тесную, что вдвоем едва в ней поместились. Едва Охэйо коснулся маленького пульта, как лифт бесшумно поплыл вверх.

Они поднялись на последний этаж здания, в просторное, полутемное помещение, также обшитое синей эмалевой сталью, и вышли в небольшой сад на западном уступе здания. Тут было темно и страшновато – темные силовые экраны отсекали свет города, а далекий и узкий серп внешней луны Таллара даже не отбрасывал теней. Редкие звезды, белые и мохнатые, как маргаритки, лишь подчеркивали глубокую черноту неба. Врезанные в перекрытие квадратные проекционные матрицы струили ничего не освещающий, таинственный, темно-фиолетовый свет, ветер шумел, то налетая волнами, то отступая, шелестела высокая трава, метались диковатые кусты, и тяжелые цветы клонились на упругих стеблях. Все было смутное, туманное. Влажное.