Шагай, пехота!

По сигналу комдива полк двинулся вперед. Головным шел недавно сформированный 3-й стрелковый батальон. Я твердо верил, что капитан Беликов сумеет выполнить любую боевую задачу. И не ошибся в нем. Батальон своевременно вышел на рубеж атаки перед Антоновкой. И тут его контратаковали 8 немецких танков. С НП полка, вынесенного на высоту 220,7, мне было хорошо видно, как умело отразили эту контратаку воины батальона. Два расчета противотанковых пушек быстро развернули орудия и, подпустив вражеские машины метров на 400, первыми же выстрелами подбили две из них. Танки изменили курс, подставив борта под огонь. И еще два танка было повреждено артиллеристами. Правда, после этого пушки смолкли. Как потом выяснилось, расчеты были уничтожены немцами.

Я видел, как загорелся пятый танк. Потом узнали, что его подбил из противотанкового ружья бронебойщик гвардии рядовой Переяслов. Он попал пулей в бензобак. Шестой танк подошел почти вплотную к позиции, которую занимали стрелки. И тут из траншеи выскочили три бойца с противотанковыми гранатами в руках и поползли к танку. Они почти одновременно бросили гранаты на его корму, и тот зачадил, а потом начал гореть. Позже мне доложили, что эти трое гвардии сержант Лебедев и гвардии рядовые Волкозов и Щетинин из 7-й роты гвардии лейтенанта Слесарева. Два оставшихся немецких танка уползли в деревню.

Когда подтянулись 1-й и 2-й батальоны, я приказал взять Антоновку. И к исходу дня она была очищена от врага.

А на другой день в бою за село Шевченко снова отличился 3-й стрелковый батальон, первым ворвавшийся туда на плечах отступающих немцев. Но они сумели организовать оборону и оказали нашим бойцам сильное сопротивление. Потребовалось несколько часов, чтобы преодолеть его и овладеть селом. Но командиру батальона капитану Беликову не повезло. Он попал под огонь вражеского пулемета и был тяжело ранен. Пришлось его отправить в медсанбат. Вот ведь как бывало на фронте: только два дня повоевал человек, так рвавшийся в бой, и выбыл из строя. Когда мне доложили об этом, я очень переживал: успел уже узнать Беликова как толкового и храброго офицера. А тут новый доклад: убит гвардии лейтенант Слесарев, которому я только вчера пожимал руку и благодарил за умелые действия при отражении танковой контратаки под Антоновкой.

На похоронах его был и я. Грустно думалось: «Сколько же боевых товарищей пришлось хоронить, а сколько еще придется…» И хоть присмотрелся я и притерпелся к смерти на фронте за два с половиной года, каждая больно ранила сердце…

На кратком траурном митинге выступил один из лучших пулеметчиков полка Александр Жежеря, очень тепло отозвавшись о своем погибшем командире роты. Потом он подошел к гвардии лейтенанту Коробко, только что назначенному парторгом батальона, и молча протянул ему лист бумаги.

— Это мое заявление с просьбой принять в партию…

Мне доложили о подвиге солдата Филиппа Отрецева в бою за село Шевченко. Так случилось, что во время рукопашной схватки он оказался окруженным пятью гитлеровцами. Казалось бы, погиб боец. Но не тут-то было! Отрецев застрелил одного из них, двух прикончил штыком, четвертого оглушил прикладом, а с пятого сорвал каску и так его ахнул по голове, что тот свалился замертво. Шинель нашего бойца была пробита в четырех местах пулями, но его самого не зацепила ни одна. Товарищи его шутили после этого боя: «Наш Филипп бессмертный. Его пуля не берет». Приказал я комбату представить гвардии рядового Отрецева к ордену Славы III степени.

После этого боя я подписал также наградной лист на гвардии рядового Я. С. Лопату, который уничтожил расчет вражеского пулемета, мешавший продвижению наших бойцов, на гвардии рядового И. Т. Винтовкина, огнем из захваченного им немецкого пулемета положившего не один десяток гитлеровцев, и на других наших бойцов.

Впереди был районный центр Ново-Украника. Его и предстояло штурмом взять нашей дивизии во взаимодействий с 13-и гвардейской стрелковой. Но до Ново-Украинки надо еще было дойти. А весенняя грязь, как и прошлой осенью, непролазная. Даже верхом на лошади трудно было двигаться. Чуть ли не через каждый километр приходилось останавливаться, чтобы дать коню отдых.

Войскам оказывало помощь население освобожденных районов — старики, женщины, подростки. Они хоть как-то пытались привести в порядок дороги, строили мосты. В эти дни я сам не раз видел, как местные жители везли на телегах, запряженных коровами, или на волокушах ящики со снарядами и минами, цинки с патронами, а то и просто несли боеприпасы на руках. Старики покрепче помогали вытаскивать из грязи пушки, автомашины. Женщины ухаживали за ранеными.