Шагай, пехота!

— Артиллерии придется потрудиться и за себя и за авиацию, поскольку, по предсказанию синоптиков, погода будет нелетная.

Поздно вечером 10 января мне позвонил гвардии полковник А. П. Гаран и приказал к 9.00 11 января вынести полк на рубеж Мокре, Жизня. Времени оставалось в обрез, и я отдал распоряжение майору Такмовцеву направить офицеров штаба в батальоны и немедленно приступить к подготовке марша.

Дело осложнялось тем, что у нас не хватало транспорта, чтобы поднять сразу весь боезапас. И даже наличие нескольких трофейных автомашин не решало эту проблему. Невольно вспомнились мне тяжелые времена сорок первого и сорок второго годов, когда в полку зачастую на каждого бойца приходилось всего по 30–40 патронов, 1–2 гранаты и 10–15 мин и снарядов на каждый миномет и орудийный ствол. Тогда все это можно было унести на себе. Теперь наша промышленность бесперебойно обеспечивала фронт всем необходимым, и только один полный боекомплект полка весил десятки тонн. Посоветовавшись с командованием дивизии, я разрешил своему заместителю по тылу гвардии майору И. И. Гончарову и начальнику артвооружения полка гвардии капитану Н. М. Коденко привлечь для перевозки всех боеприпасов 30–35 подвод польских крестьян из близлежащих деревень. Жители охотно согласились помочь нам. Добровольцев набралось даже больше, чем требовалось. И большой транспорт с боеприпасами в сопровождении взвода автоматчиков двигался вслед за продвигавшимся в глубь Германии нашим полкам вплоть до города Карлсруэ, откуда польские граждане возвратились домой, увозя с собой благодарственные грамоты от командования полка.

32-й гвардейский стрелковый корпус действовал на главном направлении армии. Наша дивизия шла во втором эшелоне и имела задачу развить успех наступления в направлении Пинчува. Артиллерийская подготовка началась 12 января в 8.00 и продолжалась почти два часа. Плотность артиллерии на километр фронта составляла в полосе 5-й гвардейской армии 183 ствола. И хотя низкая облачность помешала авиации поддерживать наступающих с воздуха, натиск советских воинов был мощным и неудержимым. Передовые части уже к 10.00 прорвали первую линию вражеских траншей.

Батальоны полка двинулись в направлении Стшельце, Кухари. В Дзеславице к нашей колонне присоединились подразделения 232-го гвардейского артиллерийского полка.

Наступление развивалось так стремительно, что полк едва поспевал за частями первого эшелона дивизии. И в первые сутки нам вступить в бой не пришлось. В 20.30 мы расположились на ночевку в каком-то фольварке. Вокруг перемешанная со снегом земля. На дороге, ведущей в наш тыл, появилась первая большая группа пленных. Все грязные, перепуганные, некоторые без шинелей, в каких-то халатах, куртках. Конвойные заставляют их то и дело сторониться, чтобы дали дорогу машинам. Далеко впереди то тут то там вспыхивало зарево пожаров. Это фашисты, отступая, жгли польские селения.

Вторую ночь после общего наступления полк встретил в 10 километрах от реки Ниды.

Передовые части 5-й гвардейской армии, ломая сопротивление врага, к этому времени заняли город Пинчув, форсировали Ниду и продолжали развивать наступление на Ченстохову.

Стояла солнечная морозная погода, когда подразделения полка остановились в сосновом лесу у селения Коперня, недалеко от реки. Сизые дымки от небольших костров поднимались над полянками.

Полковой инженер гвардии капитан М. М. Хачатуров со специальной группой саперов был отправлен мною разведать переправу через Ниду. Примерно через час он вернулся и доложил, что по льду можно пропустить только людей, а автомашины, орудия — и полковые и приданного 232-го гвардейского полка — лед не выдержит.

— Что предлагаете? — спросил я.

— Надо делать бревенчатый настил для техники, товарищ подполковник.

Через несколько часов саперы устроили на льду Ниды две бревенчатые колеи, и мы без особых хлопот переправились на западный берег. За рекой оставленная врагом сильно укрепленная линия обороны. Добротно сделанные траншеи обшиты досками, блиндажи обставлены даже с некоторым комфортом. Видимо, надеялись отсидеться здесь гитлеровцы всю зиму. И вот теперь псе это брошено наспех: на дне траншей и каски, и автоматы, и винтовки, и лопаты, в блиндажах даже телефонные аппараты не вырублены из линии.

По пути начали встречаться уцелевшие польские селения. Гвардейцы присматривались к хуторам и местечкам. Вокруг гнетущая бедность, покосившиеся деревянные домики.

Из штаба дивизии поступило сообщение, что отдельные разрозненные группы разбитых дивизий противника потеряли связь со своими частями и остались в тылу советских войск, оказывая местами сопротивление.

Одна из таких групп была обнаружена в районе остановки полка в лесу, южнее селения Мельхув. Рано утром я отправил 2-й стрелковый батальон и роту автоматчиков прочесать лес. Завязалась перестрелка. Гвардейцы окружили отчаянно сопротивлявшихся фашистов. Бой был жаркий, но скоротечный. Оставшиеся в живых 27 вражеских солдат и офицеров сдались в плен.

* * *