Шагай вперед, мой караван... (СИ)

- Мы не можем разговаривать на такие важные темы набегу. Предлагаю зайти куда-нибудь. Посидим чинно за столиком, побеседуем. Я, как ты наверное догадываешься, давно уже не мальчишка, чтобы бегать за тобой, караулить, выслеживать. Даю слово, если мы сегодня сообща решим, что этого делать не следует, я навсегда оставлю тебя в покое.

- Да? Ты это серьезно? Тогда пошли.

Оказалось, что после десяти на San Fernando открыты лишь дискотеки и стриптиз-клуб.

- Видишь, не получается нам с тобой поговорить. Лучше я пойду домой.

- Нет. Садись в машину. Тут совсем близко есть потрясающее место - Castaway, которое, я точно знаю, открыто до двух.

Пожав плечом, она покорно забралась в его вен. Не прошло и десяти минут, как они оказались на вершине холма. Ресторан под открытым небом спускался по склону террасами. От внутренних помещений его отделял огромный аквариум с морскими рыбами, будто разрисованными художником-абстракционистом. Между столиками горели костры, представлявшие собой врытые в землю каменные чаши, в которых весело плясали языки пламени. Внизу, под ними, в дрожащих струях воздуха, медленно остывавшего после дневного зноя, искрился огнями город.

Подошел официант.

- Есть что-нибудь будем? - спросил Давид Карину. - Ты не голодная после работы?

- Нет. Я не голодная, - жестко ответила она. И мы сюда пришли не время проводить.

- Ладно. Тогда для девушки, пожалуйста, Sour Apple Martini, а для меня - Comicadi on the Rocks. И обоим кофе.

- Что ты заказал? Я ничего не поняла, - сказала Карина, когда официант отошел.

- Всего лишь два коктейля - Мартини Кислое Яблоко - для тебя, и себе - Комикадзе на льду.

- Комикадзе! Надо ж такое придумать. А почему сам ресторан так странно называется? Насколько я знаю, сastaway означает “отверженный” или “пострадавший”.

- Точно сказать не могу, но лет пять назад он сгорел до тла от пожара. Как “Моби Дик”. Его отстроили заново. Может поэтому он теперь “Пострадавший”.

Карине было безумно хорошо сидеть здесь, под самыми звездами, вдвоем с Давидом у интимно потрескивающего огня. Ей меньше всего сейчас хотелось думать о его girlfriend и о том,что скажут о них другие. Вкусный, терпко-сладкий коктейль приятно кружил голову. Забыть обо всем и всех, и просто наслаждаться! Просто на несколько минут позволить себе быть счастливой. Но она взяла себя в руки и холодно проговорила:

- Слушаю тебя, Давид.

Он замешкался. Начало не способствовало разговору по душам.

- Если ты собираешься слушать меня только ушами, то у нас ничего не по- лучится.

- У нас в любом случае ничего не получится.

- Тогда мне нечего сказать тебе, кроме того... кроме того, что я люблю тебя.

Она вскинула на него свои умопомрачительные глаза.

- А как же Пегги?

- Пегги - замечательный человечек. Я многим обязан ей. Она протянула мне руку помощи в самый трудный период моей жизни. Нас, как два затерянные в океане корабля, прибило волной друг к другу, и это помогло нам обоим удержаться на плаву. Но... я говорю об этом тебе первой, я никогда не любил ее. И очень подоз- реваю, что и она меня тоже. Ты считаешь, что из чувства благодарности я должен остаться с ней на всю жизнь?

Помолчав, Карина спросила:

- А если бы ты не встретил меня?

- Я понимаю, что ты хочешь сказать.Ты права. Ты помогла мне разобраться в самом себе. Но это, в любом случае, должно было рано или поздно кончиться.

- Ты не понимаешь другого. Я не хочу, не имею права вставать между вами. Это было бы подло с моей стороны.

- А мне нужно знать только одно, любишь ты меня или нет.

Вместо ответа она спрятала голову в сложенных на столе руках и беззвучно разрыдалась. Радостно улыбаясь, он тихонько придвинулся к ней и зарыл лицо в ее мокрых от слез волосах.

- Спасибо, - ласково прошептал он.

Она подняла заплаканное лицо. Глаза ее мгновенно просохли.

- Это ничего не значит, Давид. Мне с детства внушали - чужого не брать.

- Хорошо. Дай мне время. Но обещай, что не будешь избегать меня. Я должен знать, должен чувствовать, что ты есть.

Она улыбнулась.

- Обещаю.

- И ты позволишь мне поцеловать тебя?

- Нет.

- В щечку.

- Уже очень поздно, Давид. Мои родители знают, когда я прихожу с работы, и наверняка волнуются.

- Да, да. Уходим. Официант!.. - Он лукаво улыбнулся: - Но по той дивной аллее, что у твоего дома, нам все равно придется снова пройти. Ведь я не допущу, чтобы так поздно ты шла там одна.

Глава 27