Шагая к бесконечности (СИ)

– Итак, давайте-ка подумаем и скажем, какую ошибку допустил месье Дестлер в общении со мной?

Первый стражник глубокомысленно хлопнул глазами, всерьёз задумываясь, и выдал:

– Он у Вас ничего не спросил.

Мерлин широко улыбнулся, показывая зубы.

– Прекрасно, друг мой, прекрасно! И что же именно он должен был у меня спросить?

На этом первый стражник завис. Мерлин слегка закатил глаза и перевёл взгляд на второго стражника.

– Барт?

Бартелеми Кливленд склонил голову изящным, отточенным движением, слегка взмахнул кистью руки ораторским движением и чуть заметно двинул плечами.

– Да хоть что, – спокойно и отчетливо начал он, – изображения, показанные месье Дестлеру, по виду и содержанию похожи на воспоминания. Являются ли они именно его воспоминаниями? Является ли женщина на них именно той, кем он её считает? Является ли мужчина на них им самим? Если да, то как давно все это происходило? Ведь что-то могло измениться с давних пор. Если эта женщина – его жена, то является ли она его истинной, постоянной женой, или они были женаты лишь одну жизнь ввиду обстоятельств? Такое случается сплошь и рядом. Да в конце концов, начать и вовсе следовало с того, являются ли изображения настоящими воспоминаниями? Правда ли на них изображена, правдивы ли они вообще в своей сути, или они искажены, а то и вовсе ложны?

Мерлин удовлетворенно кивнул.

– Кстати, позвольте сделать Вам комплимент, господин, – растянул губы в легкой улыбке Барт, – Вы ведь и сами не сказали не слова. Теперь, во что бы не ввязался наш грешный друг, в этом нельзя будет обвинить Вас прежде его самого: ведь Вы не лгали ему, не вводили в заблуждение, Вы просто показали ему что-то, а он уж сам в голове своей додумал, что это.

– Прекрасное замечание, Барт, – усмехнулся демон, – очень точное.

Юноша делал успехи – сказывались и врожденный ум, и воспитание с образованием. Становилось даже как-то жаль, что он не дожил до старости, но война есть война… Хотя будущее у парня явно было, и недурное…

И, кивнув самому себе, он отправил молодого Кливленда следить за обустройством небольшого искусственного мира, который должен был быть создан специально для Эрика, согласно его фантазиям, которые он пока носил в голове, а впоследствии должен был перенести на бумагу…

Что он и сделал, когда был возвращён к нему, и когда стало ясно, что с Рауля никто не сожжет.

Пока что…

Теперь все было готово. Вернувшаяся к нему Моргана – Мерлин изо всех сил пытался не улыбаться, думая о ней, но получалось не всегда – как оказалось, втайне от него завершила один очень конкретный аспект приготовления, причём сделала это мастерски: тихо и эффективно. Сам он этот аспект завершить никак не мог – он включал в себя появление в искусственном мире Светлого, не имеющего совсем уж прямого отношения к испытанию Эрика.

Теперь же можно было приступать к последнему этапу подготовки.

Вдвоём они заявились в дом, где обосновалась знакомая им кучка грешников и Светлых, забрали Рауля и Кристину и испарились без следа. На этот раз Светлые не успеют вмешаться – ведь Мерлин и Моргана уже начали.

Жизнь в искусственном мире включилась.

***

Где я?

Это был первый вопрос, что загорелся в голове у перепуганной Кристины, внезапно очнувшейся в совершенно незнакомом ей месте. Резко ввертел головой, она огляделась. Тут же на глаза ей попался Рауль, мирно спящий в стоявшем неподалёку кресле, и она облегченно выдохнула, и тут же с изумлением взглянула на прелестного русоволосого мальчика, тихо игравшего рядом с её мужем.

– Мама? – окликнул её мальчик, с беспокойством глядя на неё, – все в порядке?

Кристина вздрогнула. Мальчик был немного похож на Алена… Но это совершенно точно был не он.

Машинально она кивнула, нервно сглатывая. Что здесь происходит?

«Это Густав», – внезапно ответил ей женский голос, слышавшийся, кажется, прямо внутри её головы, – «твой сын».

Что?

«Густав. Твой сын», – равнодушно повторил голос, – «Ему девять. Ты родила его вскоре после свадьбы с Раулем де Шаньи».

– Где мы? – беззвучно прошептала Кристина, чувствуя, как её слегка шатает.

«На корабле», – пояснил голос, – «Вы плывете в Нью-Йорк, на Кони-Айленд, где ты будешь выступать».

А, так вот почему её пошатывает… они в открытом море, точнее, в океане… Так, погодите минуточку… В Нью-Йорк? Боже правый, да она отродясь не бывала в Нью-Йорке… И вообще, она уже умерла, и это она прекрасно помнила! Она была в Страхе, с Раулем… с остальными…

«Ты жива. Ты на корабле, плывёшь в Нью-Йорк…»

«Я не глухая!» – мысленно отбила Кристина, «И не беспамятная! Я прекрасно помню, что уже умерла, и что была в Страхе, и что моего сына зовут не Густав, а Ален, и…»

«Ничего не было. Ты плывёшь в Нью-Йорк на выступление», – равнодушно продолжал втолковывать голос, – «Тебя туда пригласил некий импресарио, настоящего имени которого ты не знаешь. Однако ты едешь, потому что хочешь спеть, а ещё потому, что у вас нет денег…»

«Это ещё что за новости!» – мысленно вспылила Кристина, – «Не то, чтобы я тяготела к богатству, но Рауль – граф де Шаньи, он унаследовал…»