Шаги в бесконечности

– И на ней могут обитать разумные существа?

Икаров перевел взгляд со спирали на каменное лицо Энквена.

– Могут, Энквен, – сказал капитан.

– Наверно, этим существам их мир представляется самым обычным… – в раздумье произнес Энквен.

– Конечно, – подтвердил капитан. – Они ведь приспособились к своему миру в результате долгой эволюции, предшествующей появлению всякой разумной жизни.

– А вдруг они достигли высокой степени развития? – спросил Энквен.

– Что ж, – усмехнулся Икаров, – тогда у них вполне мог бы появиться математик и философ, по гениальности равный Лобачевскому. Этот ученый сумел бы прийти к выводу, что Вселенная не ограничивается Черной звездой и ее окрестностями. Он заявил бы во всеуслышание, что возможны иные миры. И в этих мирах – как ни странно! – луч света распространяется не по кругу, а по прямой. Какую борьбу пришлось бы выдержать этому гению! Сколько насмешек и оскорблений выпало бы на его долю!

Они работали долго, позабыв о времени.

– Довольно, – сказал наконец Икаров, расправляя затекшие плечи. – Следующий виток рассчитаем завтра.

– Мы не решили еще главное, капитан, – сказал Энквен, не отрывая взгляда от спирали, изогнутой, как и плоскость стола.

Икаров давно уже не без тайной тревоги ждал этого…

– Ты о чем, Энквен? – спросил он.

– Об ускорении «Пиона», – сказал робот.

Да, в ускорение корабля упиралось теперь все. Чем больше будет ускорение, тем значительнее будут шансы «Пиона» на спасение. С другой стороны, при достаточно больших ускорениях возникают перегрузки, смертельные для человеческого организма.

Интересно, подумал капитан, к какому решению пришел бы Энквен, если предоставить ему возможность самостоятельно решать вопрос об ускорении «Пиона»? Дело в том, что Энквен, как и остальные члены экипажа, был по настоянию Ливена Брока воспитан без каких бы то ни было ограничителей. Решая любую задачу, он руководствовался логикой, и только логикой. Какой же выход предпочел бы он в сложившемся положении?

Наступил момент, когда нужно было сделать выбор.

На одной чаше весов – бесценная информация, собранная в окрестностях Черной звезды и необходимая землянам: вооруженные ею, они смогут переделать природу земных растений, победить извечного своего спутника – тяготение, освоить биосвязь… да мало ли что еще?

На другой чаше – жизнь человека, одного только человека…

Икаров с волнением ждал, что скажет Энквен. Если бы робот сказал, что «Пион» должен идти с ускорением, которое превышает допустимый для человека порог, Икаров, не задумываясь, пожертвовал бы собственной жизнью. Он верил в безупречность логики Энквена так же, как верил в его воспитателей.

«Как слаба человеческая плоть, – подумал Икаров, глядя на монолитную фигуру Энквена, который замер, что-то соображая. – Человеческое тело боится всего: и слишком высоких, и низких температур, радиации, перегрузок, возникающих при ускорении. Даже чтобы выйти за порог собственного дома, в ближний космос, человек должен облачиться в скафандр. А Энквен свободно выйдет на внешнюю обшивку «Пиона», и с ним ничего не случится».

Энквен не спешил с ответом на вопрос, который интересовал капитана. Да Икаров и не торопил его. Он понимал, что решение придет само, когда дюзы «Пиона» проснутся и корабль начнет виток за витком разматывать спираль.

Так оно и случилось…

У выхода Энквен обернулся.

– Скажи, капитан, как ты пришел к идее спирали? – спросил он.

– Мне помог один человек, – ответил Икаров.

– Здесь, на «Пионе»?

– Да.

– Кто же это?

– Лин, – сказал капитан.

Энквен не стал просить пояснений. Он вообще делал это в крайне редких случаях.

Оставшись один, Икаров задумался. Он вспоминал полет на «Пионе», далекую Землю, казавшуюся нереальной.

Нелегким был путь к Черной дыре. Корабль двигался прерывисто, с каждой пульсацией поглощая изрядный кусок «плоского» пространства. Однако, выходя из нуль-пространства, корабль некоторое время должен был идти на обычных фотонных двигателях, чтобы подготовиться к следующему прыжку, и этот участок пути был самым опасным. «Пион» двигался, как пловец, размеренно и ровно, и каждый взмахпрыжок приближал его к цели.

Последняя пульсация выбросила «Пион» в окрестности Черной звезды. Еще один прыжок делать было опасно: корабль мог в результате быть выброшенным близ Черной дыры, на расстоянии, которое меньше критического радиуса.

Остаток пути Икаров решил пройти на фотонных дюзах, поскольку точному расчету прыжки через нуль-пространство, да еще в условиях искривленного пространства, не поддавались.

Вспомнилось многое…

Выпрыгнув из нуль-пространства, «Пион» «на всех парусах» шел к Черной дыре. Странные начали происходить на корабле явления: с каждым днем все больше искривлялось пространство, сминаемое гравитацией.

Икаров потрогал шрам, усмехнулся: разве забыть ему ту вылазку?!