Шаги в пустоте

Оставалось ждать, когда Роксана придет в себя и сможет хоть что-то прояснить. Артур запер ее в гостевом домике, который они сняли, и велел отсыпаться. Он очень надеялся, что утром девушка все вспомнит и сможет рассказать им, как оказалась в замке.

* * *

Даже не знаю, зачем Артур вечером затащил меня в маленький павильончик с надписью «Фиш-спа» возле набережной. Может, чтобы отвлечь меня от мыслей о неудачах, которые мы терпели одну за другой. Или ему просто хотелось помолчать и подумать?

Я еще никогда не доверяла ноги рыбкам, но Артур божился, что это фантастически приятно. До сих пор у меня не было ни одного повода усомниться в его словах, так что и в этот раз я доверилась с легкой душой.

Усталая неулыбчивая армянка встретила нас без особой радости, хотя мы были у нее единственными посетителями.

– Явно она не хозяйка бизнеса, – шепнул мне Артур, когда мы разувались. – Никакой заинтересованности…

– Э, а что это там у вас? – внезапно проснулась она. – Пластырь?

На днях Артур стер мизинец, и мы не сразу нашли аптеку в Евпатории, чтобы заклеить его.

– Кровь не пойдет? Мои рыбки погибнут, если наглотаются крови! А я без работы останусь.

Судьба этой грубой тетки меня не особо волновала, но рыбок было жаль, поэтому я тоже придирчиво проследила, как Артур отклеивает пластырь, и убедилась, что мозоль отвердела достаточно, чтобы не кровить.

– Ладно, – буркнула армянка. – Мойте ноги.

Мне уже хотелось уйти из этой каморки, но дома у нас дрыхла Роксана, возвращаться туда тянуло еще меньше. К тому же Артур поставил у домика полицейского, чтобы охранял ценного свидетеля…

Отчасти в этой истории Роксана была жертвой, но меня даже имя ее бесило, ведь оно так походило на мамино, а они были с разных полюсов. Я догадывалась, что у Артура тоже язык немеет, когда приходится называть любовницу Павла по имени. И всякий раз эти звуки бередят незажившую рану, пробегая острым арпеджио.

Этот термин я помнила, хотя училась музыке всего год: мама решила не мучить меня больше, ведь кроме пьески про воробушка, которую можно было сыграть одним пальцем, мне продвинуться не удалось. Мама тогда проявила великодушие не только по отношению ко мне: у моей учительницы музыки начинался нервный тик, когда меня приводили на занятия…

Усевшись на твердую скамью, я проследила за действиями Артура и тоже опустила ноги в стеклянный сосуд, в котором сновали косяки рыбешек. К волосатым конечностям Артура они приблизились настороженно – куснут и отплывают. Зато меня неожиданно облепили всей стаей!

– Нежная кожа, – заметила армянка, как мне показалось, неодобрительно. – Для них это десерт.

Поначалу было ужасно щекотно, потом стало приятно до того, что потянуло закрыть глаза и растечься по этой скамье. По-мальчишески хихикнув вначале, Артур тоже умолк и погрузился в размышления. Его рыбки не отвлекали, а мне никак не удавалось сосредоточиться… Поэтому я тупо наслаждалась, решив, что у меня еще будет время подумать. Почему-то самые интересные идеи и умные мысли навещали меня перед сном, когда я уже укладывалась в постель. Приходилось делать заметки в телефоне, чтобы прочесть их утром. Так что без него я спать не ложилась…

– Ну как? – неожиданно ласково спросила заклинательница рыб и даже улыбнулась мне, хоть и криво.

Я не стала вредничать:

– Приятно…

– Папа знал, куда тебя привести. Папа? – она бросила на Артура косой взгляд, но тот весь ушел в свои мысли.

«Вот что тебя интересует», – догадалась я.

Можно было поддразнить ее и предстать несчастной Лолитой, которую истязает старый извращенец. Но даже в шутку мне не хотелось мазать Артура грязью. Я слишком дорожила нашей дружбой…

Поэтому ответила:

– Папа. Не похожи? Я вся в маму.

– А мама-то где?

– В гостинице осталась. У нее страшенный токсикоз… Скоро братика мне подарит. Думали, от морского воздуха маме легче станет, но тут такая жарища!

Очнувшись, Артур уставился на меня с изумлением, но в разговор влезать не стал. Мы давно договорились: если я вру кому-то напропалую, он меня не сдает.

К тому же армянка так и расчувствовалась от моих откровений:

– Бедняжка… Гранатовый сок ей купите. Он кисленький, хорошо от тошноты. Да и вообще от него сплошная польза.

– Купим, – заверил Артур. – Я и сам его люблю.

Она зыркнула на него:

– Тебе-то не обязательно. Ты свое дело сделал…

Не выдержав, он рассмеялся, сразу став красивым настолько, что даже ее это проняло. Хотела бы я посмотреть на женщину, которая не расцветет от улыбки Артура Логова!

Провожала она нас уже как родных и уговаривала заходить еще – с мамой:

– Мои рыбки ее в момент расслабят, полегчает!

Я опасалась, что Артур мне все же выговорит, когда мы останемся вдвоем, но он не сказал ни слова. И я догадалась: он принял мои фантазии за озвученную мечту… Правда, при маме я даже не мечтала о братике, но почему бы и нет? Он мог быть забавным и улыбчивым, с пухлыми ножками. Говорят, от волос младенцев исходит сладкий молочный запах… Доведется ли мне узнать его хоть когда-нибудь?