Шайкаци

Кир сразу заметил пару, сидящую, повернувшись к панорамному виду космоса, транслируемую снаружи во всю стену. Потом увидел еще одного человека, привалившегося к колонне и тоже глядевшего в ту сторону. В следующие несколько секунд он окинул взглядом множество фигур, каждая из которых, отвернувшись от него, таращилась в безграничную черноту. Безусловно, то было зрелище величественное и прекрасное, но за бортом явно не происходило ничего, что было бы внове для них.

Но об этом Кир не думал. Он застучал по стеклу, пока не вспомнил, что оно, конечно, слишком толстое и его не услышат. Тогда он поискал взглядом ближайший вход. Он увидел его, но прежде обнаружил вдали причину, по которой пройти внутрь все равно бы не смог.

Огромная трещина вспарывала по крайней мере два соседних терминала, обвалив между ними часть стены. Панорама там погасла, и, казалось, кто-то, использовав вместо полотна сам космос, нарисовал черный квадрат, разорванный посередине светом прорывавшегося сквозь щель настоящего звездного простора.

Кир теперь подмечал то, что упустил в своем восторге от появления людей: ледяной рисунок, сложившийся на всех поверхностях, треснувшие стаканы, в которых замерзли напитки, неестественную неподвижность всех фигур. Эти люди не могли остаться в таких позах после разгерметизации, но они остались, как если бы мерзлота сковала их до этого. Только стекло перед ним оставалось прозрачным, как воздух, словно отогретое дыханием станции, и лишь какие-то прилипшие лоскуты местами портили его чистоту.

В потрясении Кир отошел назад. Нужно было бежать к кораблю, немедленно, как-то обмануть чудовище и улетать отсюда. Некого ему было искать на этой станции. Все здесь погибли при столкновении с самим адом: сожранные чудовищами, поглощенные льдом, пропавшие в бесконечных коридорах и уничтоженные иным способом. Единственным смыслом гуманитарной миссии было избавить родственников этих людей от ложных надежд и сообщить, что они могут похоронить личные вещи своих близких.

Кир рванулся прочь и столкнулся носом с закрытой костью мордой «филина». Ошеломленный, он не сразу сообразил, что из-под шкуры животного, низко надвинутой на лоб, на него смотрят такие же глаза, как и его.

То был бородатый человек высокого роста и широкий в плечах, вооруженный самодельным копьем – заточенной с одного конца железной палкой. Он смотрел не так, как должен был смотреть на того, кто прибыл на разрушенную станцию для поиска выживших – а по военной форме Кира понятно было, что он не здешний. Взгляд человека был спокойным и проявлял лишь беззаботную любознательность. Рот, приоткрытый как бы в непрозвучавшем заинтересованном возгласе, усиливал последнее впечатление. Черты широкого лица были мягкими, а выражение – практически ласковым.

Кир, памятуя обо всем произошедшем, резко выставил вперед руку с ножом. Он не хотел нападать, а, действуя почти рефлекторно, собирался предупредить атаку. Но этим он, напротив, ее вызвал: абориген мгновенно подбросил свое копье и тупым концом в опережение пробил пришельцу по лбу. Кир провалился во тьму.

На стоянке охотников

Лампы на потолке были выключены, но откуда-то его достигал слабый свет. Тело казалось чужим, и все, что оставалось Киру, это вяло размышлять над имевшимися у него скудными сведениями: он лежит в углу под неизвестным потолком, поделенный между тенью и далекой лампой, и не может шевелиться.

Затем Кир обнаружил, что может слышать, и выяснил, что не один в помещении: кто-то кашлянул, неразборчиво донеслась чья-то речь, послышалось шевеление многих людей. Равнодушно Кир прикинул, насколько он может быть уверен, что это действительно люди, и, не придя к определенному выводу, продолжил аккуратно изучать обстановку.

Он был уютно чем-то накрыт. Очко в пользу человеческих существ. Скосив глаза, Кир предположил, что это шкура «филина», и его, должно быть, притащил к своим товарищам тот простодушный мужик с копьем.

Припомнив свою историю, он вернул фундамент нынешнему существованию; мысли, которые приходилось искать где-то вдалеке, стали отчетливыми и легко достижимыми. Тут же обнаружилось, что тело ему прекрасно подчиняется. В энтузиазме Кир поискал нож, но оружие у него, похоже, изъяли. Тогда он чуть приподнялся и смог оглядеться.

В помещении была, по крайней мере, дюжина человек. Мужчины, коих было больше, и женщины, у одной из которых на руках был младенец. Кир не был сведущ в определении возраста малышей, но, скорее всего, этот родился уже на станции.

Почти все люди были одеты в шкуры, которые, похоже, заменяли им любую ткань: шкуры покрывали кровати и служили одеялами, шкуры были расстелены на полу и использовались вместо скатерти. Младенец тоже был завернут в шкуру.

Возле одной из стен стояли холодильники, которые исчезли из кафетерия при медцентре. На одном из них стояла миска с куском мяса, возможно, размораживаемым для ужина. Это не был магазинный шмат – из него торчала грубо отломанная кость. Похоже, «филины» поставляли местным не только шкуры.