Шакал (ЛП)

— Да, — Никс встретилась взглядом с мужчиной. — Ее имя было в списках. Она умерла здесь.

Через мгновение мужчина уважительно кивнул.

— Я сожалею о твоей потере.

— Спасибо. — Чтобы сменить тему, она сказала: — А ты? Какова твоя история?

Лукан откинулся назад на ладони и скрестил ноги.

— Я — волк. Меня поместили сюда, потому что представители вашего вида нас не любят.

— Но это дискриминация. — И это объясняло, почему она всегда чувствовала в нем что-то особенное. — Они не могут просто бросить тебя сюда за то…

— Не могут, разве? — Лукан коснулся своего воротника. — Я бы ушел отсюда, если бы не ошейник. Однако я не могу измениться с этой чертовой штукой на горле.

— Жаль я не могу снять его с тебя, — сказала Никс.

Наступила минута молчания. Затем он слегка улыбнулся.

— Несмотря на обстоятельства нашего знакомства, я действительно верю тебе.

Никс улыбнулась в ответ, а затем посмотрена на Мэйхема, который, как оказалось, ерзал на заднице, как тянущий руку школьник.

— А ты? — спросила она.

— Мне было скучно, — объявил он с некоторой гордостью.

Последовала еще одна пауза. А потом вся группа подалась к мужчине — как будто гадая, правильно ли они расслышали.

— Я не понимаю, — сказал Шак.

Мэйхем пожал плечами.

— Я не особо хотел чем-то заниматься, у меня не было целей в жизни, поэтому я подумал, какого черта, а посижу-ка я в тюрьме.

Последовала еще одна пауза. На случай, если последует финальная реплика.

Когда Мэйхем просто мило улыбнулся, все кто сидел вокруг купели, недоуменно заморгали. Даже Резчик-по-дереву Апекс.

— Ты совсем с головой не дружишь? — спросил Лукан.

Кейн покачал головой.

— Боюсь, мой друг, этому трудно найти объяснение…

— Ты настоящий мудо-трутень, — выпалил Шак. — Я не знаю, что именно это значит, но точно ничего хорошего.

Глава 31

— Пора.

Никс в это время уже поднималась на ноги, приглушенный марш достиг ее чувствительного вампирского слуха. Надев рюкзак под свободную тунику и расправив верхний слой одежды, она в полной мере ощутила, что покидает это место. Что было безумием. Тем не менее, прожитый опыт был таким ярким, словно она провела под землей десять лет.

Когда остальные ушли, она в последний раз огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что ей ничто не помешает покинуть тюремную территорию. Купель была такой же, какой она ее впервые увидела, вода мягко бурлила, от нее поднимался легкий пар, повсюду стояли свечи, они создавали ощущение золотой гавани посреди твердого камня безнадежности и борьбы.

Затем Никс сосредоточилась на Шаке. Он был одет в свежую тюремную робу, волосы заплетены в косу, лицо осунулось, вероятно, из-за кормления, так он платил за щедрость, с которой предложил свою вену. Она тревожилась о нем и хотела бы ответить взаимностью. Хотела, чтобы у них было больше времени. Она хотела…

— Я знаю, — тихо сказал он.

Никс улыбнулась, хотя ее глаза наполнились слезами.

— Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

— Предположил, — Он взял ее руку и положил ладонь на центр своей груди. — Потому что чувствую то же самое.

Она протянула руку и погладила его лицо.

— Я хочу… ну, много чего. Но я хочу, чтобы ты знал: как бы ни было больно, я не жалею, что встретила тебя. Никогда об этом не пожалею.

— Я вытащу тебя отсюда. Обещаю. Ты сможешь вернуться в свой настоящий дом.

Было так благородно с его стороны давать такие обещания, только вот гарантировать результат Шак не мог, не так ли? Тем не менее, Никс приняла его клятву, потому что чувствовала решимость, которую он вкладывал в свои слова: он желал всей мощью своего тела и всей твердостью своих намерений, чтобы она благополучно обрела свободу.

Как ни странно, это было похоже на признание в любви.

— Послушай, — сказал он настойчиво, — если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты продолжила путь. Тебе нужно спасти себя. Как бы сильно ты не хотела остановиться и помочь, ты должны продолжать идти. Обещаешь?

— Я не могу этого сделать…

— Нет, — прервал Шак и сжал ее руку. — Ты должна поклясться мне в этом, иначе я не смогу сосредоточится, а это непозволительно. Ты не должна останавливаться. Что бы ни случилось, ты не остановишься. Поклянись здесь и сейчас, своей честью.

Никс закрыла глаза.

— Хорошо.

— Клянись честью.

— Хорошо. Обещаю. Мы можем с этим покончить прямо сейчас?

Она смотрела на свою руку на его груди, и исходившее от него облегчение было осязаемым, а это означало, что ее ложь была оправданна.

— Ты знаешь, что делать, верно? — спросил он, снова смахивая пряди волос с ее лица.

— Я знаю план. — Они прогнали его пару раз, после того как все рассказали свои истории. — Я готова.

— И ты знаешь, что можешь доверять остальным.

— Знаю.

— Хорошо, пойдем.

Когда Шак убрал ее руку со своей груди, Никс подняла лицо, чтобы подставить губы для поцелуя в тот самый момент, когда он наклонился, чтобы дать ей желанную ласку. Но это была всего лишь секунда контакта, все, что они могли себе позволить, и когда они разошлись, свечи вокруг купели погасли одна за другой, повинуясь его воле.

Сгущающаяся тьма казалась дурным предзнаменованием.