Шакал (СИ)

Примерно как я и предполагал, в здравом уме и твёрдой памяти остались единицы. Больше всего меня поразил один парень, который сидел в углу камеры и что-то грыз весь в крови и с бешеными глазами. Вокруг всё было в крови. Трупы валялись как попало с вырванными кусками плоти. Неожиданно парня начало рвать кровью и этими кусками, которые он походу глотала не прожёвывая. Грега рвало где-то в стороне. Я же достал револьвер и двумя выстрелами закончил существование этого зверя, что раньше был человеком.

— Странно, что вой шакалов так действует на людей. Не первый раз сталкиваюсь с приступами сумасшествия. Но чтоб вот так с катушек слетать…

— Это ты такой стальной.

— Не в этом дело. Сам посмотри, они сидели в камерах. Шакалы до них бы не добрались. Но при этом парень слетел с катушек и своих погрыз. Я этого не понимаю.

— Твари напали на каторгу. Охрана отстреливалась. Заключённые не знали о наших планах, поэтому могли подумать, что в итоге останутся запертыми в камерах и сдохнут от голодной смерти. Страх смерти в замкнутом пространстве вместе со страхом перед тварями помноженный на изменения сознания в связи с психотропным чаем — всё это может привести к неожиданному эффекту, — ответил Грег, вытирая рот и припадая к фляжке.

— С этой точки зрения, согласен. Забываю, что на ситуацию можно смотреть с разных точек и от этого она будет приобретать другой смысл. — Я стал открывать следующую камеру.

— Мне теперь эта хрень будет в кошмарах сниться.

— Да ладно тебе, это ерунда. Есть вещи и страшнее.

— Даже знать не хочу об этом.

— Повезёт, так не узнаёшь, — ответил я. — Опа, интересное приветствие.

Я смотрел на повесившегося мужика, который болтался прямо перед дверью на своих штанах.

— Хоть сняли бы его. Какого он дорогу загораживает? — сказал я.

— Защита от тварей, — ответил один мужик, что лежал на кровати.

— Снимайте его и на выход, — ответил я.

— Тут безопасно, а там твари, — возразил другой.

Уговаривать я никого не собирался. Дождался, когда снимут труп и избавился от трусов и тех, у кого присутствовал сумасшедший блеск в глазах. Остальные были выгнаны во двор под присмотром перламутровой. Кого-то она цапнула за ногу. Но я пока не стал с ним разбираться. Дал шанс.

В итоге мы собрали около сорока человек. После чистки из них остались пятнадцать. Пятнадцать человек, которые не боялись смерти и готовы были идти воевать за призрачный шанс обрести свободу. Этого было вполне достаточно. Да и больше народа сложнее было бы перевозить и кормить. А ещё одеть, дать оружие и смотреть, чтоб друг друга не переубивали. Ладно, одежды и оружия на каторге было много. Форма охраны была раздана парням. Так же как и оружие. Каждый был предупреждён, что при условии побега или драк, разговор будет коротким. В живых зачинщик не останется. Они находились под чаем и легко были управляемы. А после того как поняли, что никто здесь шутить не собирается, то и порываться к дебошам никто не стал.

Мы задержались на каторге на два дня. Солдаты отказались находиться рядом с моргом под открытым небом и разбили лагерь в стороне. Мы же заняли административную часть, где отогревались и отжирались. Эти дни почти не запомнились. Появились новые заботы, которые приходилось решать, начиная от вывода людей из состояния послушных овощей, до решения споров, которые всё равно возникали. Мало кто понимал смысла в войне, но при этом вернуть в руки оружие никто не был против. Да и какая разница за кого воевать, если костяк каторжников был из бывших бандитских группировок.

Доспехи оказались кстати. Кожаные панцири для защиты груди понравились даже военным, которые взяли их и себе. Бронников у военных было не так много, поэтому это всё было весьма кстати.

На третий день мы уже ехали вперёд на верхушках машин, которые плыли по степи, словно корабли. Медленно и верно мы ехали вперёд к следующему городу…