Шакал (Тайная война Карлоса Шакала)

Карлоса вернули по адресу дом 42 по улице де ля Сан. В качестве редкого исключения начальник тюрьмы встретил его прямо во дворе, который когда-то украшало кровавое изобретение доктора Гильотина и где теперь кровенела лишь красная герань. У Карлоса снова сняли отпечатки пальцев, его обыскали и, всучив простыню и одеяло, препроводили в объятия новой жизни.

Тюрьма “Сан”, построенная в 1867 году в соответствии с новейшими американскими теориями тюремной архитектуры и претерпевшая с тех пор мало изменений, находилась неподалеку от центра Парижа. В свое время эта близость даже мешала Гильому Аполлинеру, который в 1911 году провел в ней некоторое время по подозрению в воровстве произведений искусства и написал следующие строки:

Я слышу города отчетливые звуки
И в дни, неотличимые от тьмы,
Гляжу на стены голые тюрьмы
И вижу смерть за горизонтами разлуки.

Эта тюрьма служила приютом представителям самых разных политических убеждений. Кого-то только не видели ее грязные застенки — анархистов, коммунистов, роялистов, борцов Сопротивления во время оккупации Парижа и нацистских коллаборационистов после его освобождения. В апреле 1919 года в ней содержался Анри Ландрю, выискивавший свои жертвы по брачным объявлениям в газетах, а затем расчленявший и съедавший их (в основном вдов, соблазненных его обещаниями о вступлении в брак).

В последние годы репутация тюрьмы поддерживалась в основном благодаря захватывающим побегам, которые совершали из нее заключенные. Всего лишь за неделю до появления Карлоса насильник перепилил решетку в своей камере и перебросил через внешнюю стену электрический кабель, оснащенный металлическим крюком, после чего зацепил его за медную трубу и соскользнул по нему вниз. За восемь лет до этого с крыши тюрьмы был снят гангстер Мишель Вожур, которого его жена Надин увезла на вертолете. А в 1978 году другой гангстер — враг народа номер один Жак Мисрен сбежал, переодевшись охранником и воспользовавшись его оружием и баллончиком со слезоточивым газом.

Судя по отзывам сокамерников Карлоса, охранники в этой тюрьме вели себя не слишком сурово. “По сравнению с другими тюрьмами, в которых мне доводилось бывать, таких, как Фресне и Флёри-Мероги, тюрьма «Сан» представляет собой очень спокойное место”, — говорил один из заключенных после года пребывания в ней. “Во Фресне совсем другая атмосфера. Там нельзя курить, а на прогулке надо ходить вдоль желтой линии, проведенной рядом со стеной, держа руки по швам”.^{427}

Однако с Карлосом начальник тюрьмы решил не рисковать. В течение первых нескольких недель его пребывания в ней снаружи был выставлен отряд полицейских, вооруженных автоматами. Охранникам было приказано смотреть в глазок через каждые семь минут. Карлос был важной фигурой, поэтому ему удалось избежать содомизации, которую приходилось терпеть большинству хулиганов и мелких наркоторговцев, засунутых по шесть человек в двенадцатиметровые камеры, в которых уборная отделялась в углу перегородкой, доходящей лишь до пояса.^{428}

Владения Карлоса, когда-то простиравшиеся от Советской империи до Ближнего Востока, теперь резко сократились до площади десятиметровой камеры № 258187. За дверью, выкрашенной в пастельно-зеленый цвет, размещались койка, металлический стул, бетонный стол, встроенный в стену, раковина и клозет. Карлос ничего не мог различить сквозь плексигласовое окно, так плотно переплетенное металлическими прутьями и проволокой, что через эту сетку нельзя было просунуть и сигарету. В таких камерах сидели насильники, убийцы и корсиканские сепаратисты. Двумя этажами выше сидели политики и промышленные магнаты, обвиненные в коррупции. “В течение 23 часов в сутки только десять квадратных метров. Я бы даже собаку не обрек на такое”, — вспоминал один из высокопоставленных персон — словоохотливый начальник футбольного клуба и бывший министр правительства Бернар Тапье. “Тюрьма — это машина по уничтожению человека. Там к тебе относятся, как к последнему дерьму. Неудивительно, что после полугодового заключения люди выходят на волю с одним желанием убивать всех подряд”.^{429}

Исключения встречались редко. Около семи утра охранник будил Карлоса, и тот вручал ему свою почту, после чего подавался завтрак, состоявший из кофе с хлебом, за этим следовала уборка камеры и разминка в течение часа, которую Карлос обычно пропускал, предпочитая еще полежать. Ожидание ежедневного душа в маленькой кабинке в конце коридора могло бы довести до бешенства любого чистюлю. Ланч, по описанию капитана Боба Денара, был холодным, и от него “несло как от покойника”.^{430} Днем выдавалась почта и выделялся еще один час на физические упражнения, свет гасился в 11 вечера.