Шакалота. Птичка в клетке

Протиснувшись в центр просторной тёмной гостиной кружусь на месте, прямо, как зеркальный шар под потолком, и пытаюсь отыскать глазами голубые короткостриженые волосы, а под ними собственно и недостающие части моей сестры.

— Полину не видел? — с надрывом кричу одному из дрыгающихся в беспамятстве мальчишек. — Полину! Полину Багрянову!

В ответ парень пьяно скалится, посылает в лицо облако вонючего дыма, протягивает потные руки и тащит меня танцевать. Вырываюсь, отталкиваю, продолжаю движение.

Приду домой помоюсь трижды.

— Сейчас будет стриптиз! — кричит кто-то.

— Дайте больше света! Шоу начинается!

— Конкурс на лучшие сиськи-и-и этой вечеринки объявляется о-о-о-открытым! — оглашает блондин с очень знакомым мне лицом, забравшийся на обеденный стол, прилипает к банке с пивом, осушает, сминает в руке и под визги публики бросает в толпу.

Скольжу рассеянным взглядом по шеренге пьяненьких сисястых «конкурсанток» за его спиной, к своему облегчению Полины среди них не нахожу и двигаюсь дальше — на второй этаж. Иду по коридору располагающему несколькими десятками чёрных лакированных дверей. И, как и следовало ожидать, практически за каждой из них занимаются сексом. Традиционным сексом. Грязным сексом. Развратным сексом. Кое-где даже групповым.

— Простите.

— Ой, простите.

— Охох! Простииитееее!

— Закрой, мать твою!!!

Да без проблем.

По пути к последней двери молюсь, чтобы не обнаружить за ней Полину в не менее занимательной позе и к своему облегчению, или НЕ к облегчению нахожу её под раковиной: спящую, сжатую в клубочек и… совершенно обнаженную.

Секунда, две, три… пытаюсь прийти в себя. Получаю один невидимый удар по голове за другим, заставляю ноги двигаться и здравости рассудка не уступать место панике.

Дрожащими руками прикрываю за собой дверь, поворачиваю защелку и включаю свет.

Полина приоткрывает один глаз и бормочет что-то нечленораздельное. Лицо мокрое от слёз, характерные чёрные дорожки туши под распухшими глазами не оставляют сомнений — моя сестра рыдала ни один час в то время, когда Я из нас двоих — нытик, а она — «У меня нет времени на все эти сопли, я слишком популярна, так что отвалите». А ещё она младше меня на полтора года. Вот так вот.

По привычке прижимаю ладони к грудной клетке — чувство, будто до боли сжимается. Просто кажется. Уверена — кажется.

Спокойно. Спокойно. Я справлюсь. И не такое видела. Ладно, вру… такое с Полиной впервые. По крайней мере, на моих глазах подобного ещё не было.

Глубоко дышу, пытаюсь отыскать глазами одежду сестры — ничего. Ничего! В ванной даже полотенца не оставили! Не сомневаюсь — какая-то сволочь это намеренно сделала, не иначе. В этой богатой ванной, в которой одна только плитка наверняка стоит, как половина нашей квартиры в хрущевке, нет ни одного даже дохлого полотенца!

— Лиза… — тихое бормотание и такое родное. Хочется обнять, успокоить. Хочется встряхнуть и влепить пощечину, потребовать немедленных объяснений и пожизненной клятвы, что такого больше никогда не повторится!

Всё, что делаю — присаживаюсь рядом, набрасываю свой плащ на её обнажённое хрупкое тело и притягиваю к себе. Обнимаю, глажу по волосам, позволяю выплакаться мне в грудь.

Моя сестрёнка. Моя глупая, излишне самостоятельная сестрёнка. Сколько раз я ей говорила, сколько раз предупреждала… Компания Светлаковой — дурная компания, с дурными, озабоченными и помешенными на пьянках и сексе людьми. Но разве младшие слушают старших?.. Да никогда!

«Я уже взрослая», — вот что они говорят.

«Не учи меня! Ты сама ещё ребёнок»!

«Кто дал тебе право воспитывать меня? Засунь в задницу свои советы»!

— Лиза… — А потом они вот так вот тихонько, убитые горем, рыдают, дрожа всем телом, прижимаясь к груди человека, которого и за родного ещё сегодня утром не считали. — Прости… — И да. Они просят прощение. — Прости меня. — Сильно просят. А на утро скажут, что такого не было. Но это будет только утром, а пока…

— Помоги мне, Лиза…

В общем. Вот с такого вот неудачного момента начинается наше знакомство. Меня зовут Лиза Багрянова и мне семнадцать с половиной. И да, сразу о главном — в жизни я совершенно не разбираюсь, не считаю себя излишне умной и не пытаюсь косить под кого-то с айкью под двести. Но могу сказать одно — то, что с нами происходит, хорошее, или плохое — следствие наших же желаний. Нашей зависти, нашей порочности, нашей невоспитанности, или же наоборот — чрезмерного воспитания. Именно так случилось с Полиной: родители всегда были с ней излишне строги, воспитывали едва ли не в военном режиме и вот… вот что получилось. Девочка сломалась и пошла во все тяжкие. А мне, как умной старшей сестре, которой родители в большей степени доверяют и берегут как зеницу ока, приходится покрывать её. Всегда.

— Так. Успокойся, — шепчу я, обращаясь к нам обеим. — Сейчас я вытащу тебя отсюда.

— Не могу… — стонет Полина, прижимаясь ко мне всё сильнее.

— Надо найти тебе штаны.

— Не-е-ет, — вырывается из её груди. — Просто убей меня. Не хочу, чтобы меня видели такой…