Шакалы. Роман

— Он-то здесь уж совсем ни при чем, — сказал Павел. — Горстков — это, безусловно, политика, никто из президентского окружения не посмеет использовать машину.

— Потому и использовали, уверен, это обычные гаражные дела, они нас никуда не приведут, шофера использовали втемную, левая ездка, и только.

— Похоже, — согласился Кулагин. — А где девицу держали? Ведь не завязывали ей глаза?

— Юлия врет родителям, мне правду тем более не скажет. Я запутался, не могу понять, кто и чего добивается. Ясно, что эта акция направлена против отца. Он мужик сильный, его не напугаешь и на дешевке не возьмешь. Конечно, все это связано с предстоящими выборами.

— Зачем играть внепонятную? Девочка летала в Париж, пусть теперь улетит в Тегусигальпу. У Горсткова масса партнеров, готовых ему услужить. Пусть осуществят поездку со множеством пересадок, используя охрану коммерческих структур. Упрячут красотку так, что ее даже прежний КГБ не найдет. Имея такие связи и неограниченные деньги, смешная проблема.

— Они такой вариант не учли? — спросил Гуров. — Комбинацию задумал не дурак, а очень даже умный. Здесь в поддавки не играют. Если предположить, что разыгрывается корона Российской империи, то играть следует против гроссмейстера и в шахматы, а не против поддатого авантюриста и в подкидного дурака.

— Ты слишком сложно выражаешься. Я мыслю проще: пока ты не добьешься откровенных показаний девушки, ты не сдвинешься ни на шаг. Ты работал с ее окружением, у Юлии есть подруги? — спросил Павел.

— Даже если она исповедуется, я не сдвинусь с места. Неужели ты считаешь, что сопливая девчонка может знать что-либо серьезное?

— Не может, но один шаг ты сделаешь. Несколько лет назад ты мне рассказывал байку, что даже дорога в десять тысяч миль начинается с первого шага.

Гуров подождал, пока официантка уберет грязные тарелки, поставит чашки с кофе и удалится.

— Не могу понять, зачем ты откровенничаешь со мной? — задумчиво произнес Павел. — Советы мои тебе не нужны, ты им все равно не последуешь.

В «Волге», стоявшей напротив кафе, где пили кофе полковники, находились два капитана, которые курили и с интересом слушали разговор начальников.

— Совет тебе мой не нужен, так в чем дело? Проверить свои предположения? У тебя имеется Станислав, умный начальник-генерал готов всегда выслушать тебя. Что-то ты мне голову морочишь, Лев Иванович.

— Извините, — остановил Гуров проходившую мимо официантку. — Будьте любезны, принесите нам, пожалуйста, по сто граммов коньяку.

— Какой желаете?..

— Попроще и подешевле, — улыбнулся Гуров. — Сегодня плачу я, а мне не хватает на детскую коляску.

— Для внука, — добавил Павел.

— И тебе не болеть, — кивнул Гуров и закурил. — Я не морочу тебе голову, Паша, а сообщаю важную информацию. Мое внимание к Горсткову давно засекли. Моя легенда: мол, приглашен для проверки охранной службы — может обмануть лишь дебилов. Я могу кому-то сейчас очень не нравиться. Я звонил тебе в кабинет, о нашей встрече уже известно. О моей работе знают Станислав, Петр, теперь знаешь ты. Вот и все, — Гуров развел руками, — видишь, как просто открывается ларчик. Мало ли чего, кирпич упал, шальная пуля, поскользнулся — гипс, всякое случается. Моими делами заинтересуются сразу три человека, да разного ведомства. Мороки с этим Гуровым не оберешься. Да и ты, полковник, хоть и коротко, а должен генералу Володину о нашей беседе доложить.

— Ты ничего конкретного мне не сказал.

— Когда оперативный работник располагает чем-то конкретным, рапорты поздно писать, пора на венок скидываться.

Кулагин постучал пальцем по скатерти, взглянул вопросительно. В ответ Гуров пожал плечами и беспечно улыбнулся.

— Сволочь ты порядочная…

— Сволочь порядочной не бывает, следи за речью, а то превратишься в депутата. — Гуров начертил на скатерти круг, мол, закругляемся, Павел согласно кивнул и спросил:

— Ну и что ты с этой девкой собираешься делать?

— То же, что и всю предыдущую жизнь — ждать и догонять. — Гуров достал из кармана конверт с фотографией Виктора, положил на стол, придавил авторучкой.

Павел покачал укоризненно головой, написал два слова, Гуров убрал конверт и ручку в карман, взял рюмку с коньяком:

— Паша, за дружбу!

— Катись! Давай за то, чтобы быстрее наступило и прошло это лето.

— Я обыкновенный мент и человек аполитичный. — Гуров выпил. — Мне поручили девчонку охранять, остальное не колышет. Конечно, у меня две извилины имеются, соображаю, сама по себе Юлия никому не нужна, выходит, за отца я тоже в ответе.

— Но ты же не хочешь, чтобы коммунисты вернулись? — Кулагин не знал, слушают их разговор или нет, задал вопрос, чтобы оправдать политическую окраску, которая явственно прозвучала в самом начале беседы.

— Честно сказать, не знаю, — ответил Гуров. — Чего я точно не хочу, так это того, чтобы меня путали в политику. У меня и людей в этих кругах нет, в их платформах я ни черта не понимаю. Как все нормальные люди, желаю, чтобы быстрее замирились в Чечне, не лезли полоскать белье в Индийском океане и не восстанавливали Союз. Сломанного не поправишь, а начнешь воссоединять, прольется огромадная кровь.