Шакалы

– Да-да, – Гуров согласно кивнул. – Не обижайтесь, именно такое мышление я и называю дилетантским. Вы классный профессионал в своей области, но свои знания вы не можете передать мне, как я не способен свои знания передать вам. Чтобы достигнуть высот, не хватает человеческой жизни даже при наличии таланта, а вы хотите что-то объяснить, рассказать. Больно просто мыслите, магистр.

Гуров неожиданно рассмеялся.

– Ладно, опустимся на землю. Я убежден, дочку вам быстренько вернут, потому что в вас стремятся приобрести союзника, а не врага. Подобные фокусы мы проходили, не более чем бряцание оружием, показная игра мускулами, мы хотим все решить по-хорошему, на всякий случай знай, мы и такое можем.

Зазвонил телефон, хозяин быстро снял трубку:

– Слушаю!

– Папочка! Здравствуй, это я! Переволновались, наверное? Совершенно напрасно, я жива, здорова, и у меня все в порядке, домой приеду завтра.

– Юлия, что за номера? Куда ты девалась из Шереметьева? – Горстков пытался говорить сердито, но не мог с собой совладать и ликовал. – Где ты находишься? Немедленно домой!

Гуров слушал разговор по параллельному аппарату и кивал.

– Отец! Мне двадцать четыре года! В аэропорту я встретила приятеля, и он меня умыкнул. Смеюсь! Я на даче под Москвой.

Гуров прикрыл ладонью свою трубку и сказал:

– Спросите номер телефона.

– Хорошо, дочка, слава богу, что объявилась, как тебе позвонить?

– Здесь испортился телефон, потому не позвонила сразу, говорю из автомата. Целуй мать, завтра к обеду буду.

Горстков положил трубку и широко перекрестился.

– Кажется, она слегка пьяна. Лев Иванович, вы гений и пророк.

– Только профессионал. – Гуров взял давно стоявшую перед ним рюмку и про себя добавил: «Все, что говорила девчонка, есть ложь от первого до последнего слова. Кто же это все вытворяет и чего добивается?»

* * *

Десятого февраля, в субботу, Гуров собрал свою команду у себя дома. Станислав был этим недоволен.

– Лев Иванович, не дело превращать свой дом в конспиративную квартиру, – сказал он, когда все соратники собрались. – Мы вполне могли встретиться в нашем кабинете. Сочинить легенду…

– Не брюзжи, Станислав, – перебил Гуров, – сегодня суббота, а ребятам надо выписывать пропуска. Какую легенду, кто в нее поверит?

– Твой адрес известен всем, такое собрание ветеранов не может оказаться незамеченным, – недовольно возразил Крячко.

– А что, бывшим ментам собраться в субботу и выпить по стаканчику уже непозволительно? – спросил Илья Карцев.

Геннадий Веткин, Григорий Котов, Валентин Нестеренко, Борис Гаврилов разместились на кожаном диване в гостиной, они были впервые у Гурова в гостях и оглядывались со сдержанным любопытством. Крячко и Карцев ушли на кухню. Хозяин сел верхом на стул, уперся подбородком в высокую спинку.

– Надо признаться, начали мы довольно слабенько, – сказал Гуров.

– Не стели мягко, Лев Иванович, – буркнул Нестеренко. – Начали мы просто хреново, хуже трудно придумать. Я с Ильей и в Париже лопухнулся, и в Шереметьеве обосрался. Извини, – он кивнул Гурову, – знаю, ты не любишь русский народный язык.

– Нормально, Валентин, говори, как тебе удобнее. Лично мне слов хватает. Станислав! Илья! Ходите сюда, мы не пить и есть собрались.

Несмотря на замечание хозяина, Крячко принес тарелку с бутербродами и бутылку водки, Карцев расставил стаканы. Когда водку разлили, то каждому досталось по глотку, опера глянули на порции презрительно, никто руки не протянул.

– Юлия вернулась домой неделю назад, мы не знаем, где она сутки находилась, кто увез ее из аэропорта и зачем. Вы битые сыщики, думайте, высказывайте любые бредовые соображения, только не молчите.

– Она боялась, что будет встречать отец, а встретил любовник, они смотались по-тихому, – сказал пацанистого вида Борька Гаврилов и отвернулся.

– Хорошо, что еще? – Гуров взял бутерброд, начал жевать.

– Мы наследили в Париже и в аэропорту, – сказал Нестеренко. – Не увидеть нас могли только слепые.

– Согласен, Валентин, потому сейчас ее временно оставили в покое. Но зачем ее увозили и куда?

– Лев Иванович, а ты не пытался с ней поговорить? – спросил Котов.

– Отец против, но дело не в нем, я считаю открытый разговор бесполезным, даже опасным, – ответил Гуров. – Гена, что у тебя по этому парню, с которым Юлия познакомилась в Париже?

– Виктор Вердин, двадцать семь лет, холост, проживает в однокомнатной квартире в Тушине, имеет «Жигули», употребляет в меру, водит девок, живет довольно скромно, торгует водкой якобы… Надо проверять. Что-то с ним не так.

– Лев Иванович, ты Юлию вблизи видел, ничего такого не заметил, она не наркоманка, случаем? – спросил Крячко. – Ведь в Париже девчонке наркотик вкололи.

– Не похоже, – ответил Гуров не очень уверенно. – У меня такая мысль мелькала, Станислав. Понимаешь, она девчонка спортивная, цвет лица, глаз. Можно проверить, но скорее – нет. И сейчас не это главное. Кто за ней охотится и чего добивается?

– Очень ты любопытный…

– И простой…