Шакалы

– Он-то здесь уж совсем ни при чем, – сказал Павел. – Горстков – это, безусловно, политика, никто из президентского окружения не посмеет использовать машину.

– Потому и использовали, уверен, это обычные гаражные дела, они нас никуда не приведут, шофера использовали втемную, левая ездка, и только.

– Похоже, – согласился Кулагин. – А где девицу держали? Ведь не завязывали ей глаза?

– Юлия врет родителям, мне правду тем более не скажет. Я запутался, не могу понять, кто и чего добивается. Ясно, что эта акция направлена против отца. Он мужик сильный, его не напугаешь и на дешевке не возьмешь. Конечно, все это связано с предстоящими выборами.

– Зачем играть внепонятную? Девочка летала в Париж, пусть теперь улетит в Тегусигальпу. У Горсткова масса партнеров, готовых ему услужить. Пусть осуществят поездку со множеством пересадок, используя охрану коммерческих структур. Упрячут красотку так, что ее даже прежний КГБ не найдет. Имея такие связи и неограниченные деньги, смешная проблема.

– Они такой вариант не учли? – спросил Гуров. – Комбинацию задумал не дурак, а очень даже умный. Здесь в поддавки не играют. Если предположить, что разыгрывается корона Российской империи, то играть следует против гроссмейстера и в шахматы, а не против поддатого авантюриста и в подкидного дурака.

– Ты слишком сложно выражаешься. Я мыслю проще: пока ты не добьешься откровенных показаний девушки, ты не сдвинешься ни на шаг. Ты работал с ее окружением, у Юлии есть подруги? – спросил Павел.

– Даже если она исповедуется, я не сдвинусь с места. Неужели ты считаешь, что сопливая девчонка может знать что-либо серьезное?

– Не может, но один шаг ты сделаешь. Несколько лет назад ты мне рассказывал байку, что даже дорога в десять тысяч миль начинается с первого шага.

Гуров подождал, пока официантка уберет грязные тарелки, поставит чашки с кофе и удалится.

– Не могу понять, зачем ты откровенничаешь со мной? – задумчиво произнес Павел. – Советы мои тебе не нужны, ты им все равно не последуешь.

* * *

В «Волге», стоявшей напротив кафе, где пили кофе полковники, находились два капитана, которые курили и с интересом слушали разговор начальников.

– Совет тебе мой не нужен, так в чем дело? Проверить свои предположения? У тебя имеется Станислав, умный начальник-генерал готов всегда выслушать тебя. Что-то ты мне голову морочишь, Лев Иванович.

– Извините, – остановил Гуров проходившую мимо официантку. – Будьте любезны, принесите нам, пожалуйста, по сто граммов коньяку.

– Какой желаете?..

– Попроще и подешевле, – улыбнулся Гуров. – Сегодня плачу я, а мне не хватает на детскую коляску.

– Для внука, – добавил Павел.

– И тебе не болеть, – кивнул Гуров и закурил. – Я не морочу тебе голову, Паша, а сообщаю важную информацию. Мое внимание к Горсткову давно засекли. Моя легенда: мол, приглашен для проверки охранной службы – может обмануть лишь дебилов. Я могу кому-то сейчас очень не нравиться. Я звонил тебе в кабинет, о нашей встрече уже известно. О моей работе знают Станислав, Петр, теперь знаешь ты. Вот и все, – Гуров развел руками, – видишь, как просто открывается ларчик. Мало ли чего, кирпич упал, шальная пуля, поскользнулся – гипс, всякое случается. Моими делами заинтересуются сразу три человека, да разного ведомства. Мороки с этим Гуровым не оберешься. Да и ты, полковник, хоть и коротко, а должен генералу Володину о нашей беседе доложить.

– Ты ничего конкретного мне не сказал.

– Когда оперативный работник располагает чем-то конкретным, рапорты поздно писать, пора на венок скидываться.

Кулагин постучал пальцем по скатерти, взглянул вопросительно. В ответ Гуров пожал плечами и беспечно улыбнулся.

– Сволочь ты порядочная…

– Сволочь порядочной не бывает, следи за речью, а то превратишься в депутата. – Гуров начертил на скатерти круг, мол, закругляемся, Павел согласно кивнул и спросил:

– Ну и что ты с этой девкой собираешься делать?

– То же, что и всю предыдущую жизнь – ждать и догонять. – Гуров достал из кармана конверт с фотографией Виктора, положил на стол, придавил авторучкой.

Павел покачал укоризненно головой, написал два слова, Гуров убрал конверт и ручку в карман, взял рюмку с коньяком:

– Паша, за дружбу!

– Катись! Давай за то, чтобы быстрее наступило и прошло это лето.

– Я обыкновенный мент и человек аполитичный. – Гуров выпил. – Мне поручили девчонку охранять, остальное не колышет. Конечно, у меня две извилины имеются, соображаю, сама по себе Юлия никому не нужна, выходит, за отца я тоже в ответе.

– Но ты же не хочешь, чтобы коммунисты вернулись? – Кулагин не знал, слушают их разговор или нет, задал вопрос, чтобы оправдать политическую окраску, которая явственно прозвучала в самом начале беседы.

– Честно сказать, не знаю, – ответил Гуров. – Чего я точно не хочу, так это того, чтобы меня путали в политику. У меня и людей в этих кругах нет, в их платформах я ни черта не понимаю. Как все нормальные люди, желаю, чтобы быстрее замирились в Чечне, не лезли полоскать белье в Индийском океане и не восстанавливали Союз. Сломанного не поправишь, а начнешь воссоединять, прольется огромадная кровь.