Шакалы

– Степан, а если к заливу сходить, взглянуть, рыбачит он или нет? – сказал Гуров.

– А то, – ухмыльнулся бригадир, – я обулся и к воде спустился, нету его, он на залив не выходил, там место открытое, укрыться негде.

– Спасибо, Степан, с меня ящик водки, работай и выбрось из головы, остальное моя забота.

– Обижаешь, командир. – Бригадир подкрутил рыжий ус. – Ежели я не зря всполошился и тот «рыбак» по твою душу заявился, я полагаю, он строительство должен обогнуть, между домов вернуться к шоссе. Вон в том и том доме, – бригадир указал здания, – на втором этаже настилы шаткие, скрипят. Самый подходящий третий справа, к нему опять же от линии провод перекинут, считай, электричество имеется. Ну, лампочку он зажигать не станет, а чайник подогреть сможет. Все.

– Огромное спасибо, Степан, ты настоящий оперативник.

– Был оперативник, – усмехнулся Степан. – Брать стрелка надобно через вход из сада, там пока двора нема. – Он кивнул и ушел.

В три ночи Олег подменил полковника, и Гуров отправился спать, но заснуть не мог. Совершенно не к месту сыщик вспомнил, что обещал Горсткову доложить о рождении Юлии свои соображения. Возникшую у сыщика версию проверял Нестеренко, связи с оперативником не было. На этой мысли Гуров и заснул. Через три часа он поднялся, сменил охранника.

Сутки, как и обычно, когда сидишь в засаде, растягивались в бесконечность, на часы, чтобы не расстраиваться, лучше было не смотреть. Но в семь утра, когда уже давно рассвело, в окне дома, на который указал бригадир, мелькнул огонек, значит, все в цвет. Остался какой-то «пустяк»: взять вооруженного преступника. Снайперская винтовка, возможно, однозарядная, и, если киллер выстрелит, чтобы дослать патрон, нужно время. Но что однозарядная – не факт, к тому же у него вполне может иметься и пистолет. Конечно, киллера легче подстрелить, но, по замыслу сыщика, человека лучше взять целехоньким.

Гуров пригласил охранников на совещание. Виталий, здоровенный амбал лет под тридцать, решительно заявил:

– Я вас уважаю, Лев Иванович, но по договору с хозяином мне положено дом от воров и хулиганов охранять. У вас, как я понимаю, дела серьезные, у меня сын недавно родился.

– Поздравляю, – спокойно сказал Гуров. – Сын – это прекрасно, я тебя понимаю. – Странно, однако подобным заявлением Гуров остался доволен.

Что человек трусоват, лучше выяснить раньше, чем позже, к тому же многолетняя практика свидетельствовала: человек, прилюдно заявлявший о своем страхе, в критические моменты оказывался, как правило, на высоте, вел себя достойно. Что не всегда случалось с отчаянными парнями, казалось бы, не боявшимися ни бога, ни черта.

– Как сына назвал? – спросил Гуров с улыбкой.

– Василием, в честь деда, – ответил Виталий и смутился, он ожидал, что полковник начнет выговаривать, стыдить, издеваться.

У Олега на скулах проступили пятна, но он молчал.

– Любому нормальному человеку страшно, плохо, коли он пугается вдруг не вовремя, а когда предупреждает, он вполне порядочный мужик. – Гуров допил остывший кофе, внимательно взглянул на Олега, но обратился снова к Виталию: – А стреляешь ты как, прилично?

– В ростовую мишень с пятидесяти метров не промахнусь.

– Отлично, просто отлично, но стрелять в человека никто тебе не позволит. Ну, – Гуров повернулся к Олегу, – а у тебя дети растут?

– Двое, Лев Иванович, но это не имеет значения, – быстро ответил Олег.

– Ребята растут, а значения не имеет. Тебе, дружок, к доктору обратиться следует. – Гуров вел беседу в таком тоне, словно обсуждался вопрос не о захвате профессионального убийцы, а болтали о пустяках, коротая время в ожидании обеда. – У меня детей, к сожалению, нет, но имеются мать с отцом; когда я вынужден рисковать, я, может, и не хочу, но невольно думаю, какую страшную рану я нанесу любимым людям, если оплошаю и со мной что-нибудь случится. Так что ты, Олег, мягко выражаясь, не прав. Теперь по существу. Действовать будем так. Я вылезаю через окно, ведущее в сад, и исчезаю; чтобы обогнуть строящийся массив и подойти к задней двери того дома, мне понадобится минут тридцать. Кладем сорок. Через двадцать минут после моего ухода Олег выносит на веранду садовый столик и три кресла, после чего начинает расставлять тарелки и все, что полагается для обеда. Стрелять в тебя киллеру не имеет смысла, более того, он проваливает операцию, теряет деньги. Киллеру нужен именно я, даже без бинокля и оптического прицела на таком расстоянии спутать нас невозможно. Олег, ты со мной согласен?

– Теоретически, – ответил Олег. – Только почему-то в жизни всегда случается не так, как рассчитываешь.

Гуров заметил, что десять минут назад «мужественный» Олег, поглядывающий на напарника презрительно, сейчас мандражит. Гуров подумал, что напрасно не взял с собой Станислава. А не взял исключительно потому, что Крячко в данный момент нужнее в Москве.

– Может, вынос мебели и сервировку стола отменим. – Хотя Олег ничего определенного не сказал, сыщик продолжал: – Действительно, болтаться в перекрестии прицела снайпера – занятие не из приятных. А может, у него нервы сдадут?