Шакарим

Написав основную часть книги «Три истины», Шакарим с большим удовольствием создал стихотворную версию, решив изложить свои воззрения в стихах. Дал им название «О бытие и душе», позже заимствованное для его рассмотренного выше трактата, посвященного анализу трудов по психологии и философии.

Рядом острый меч всегда ты держал,
Для друзей своих цветком расцветал,
Воле и порывам мысль придавал,
Мысли словом трепетным выражал.

«Не душа сие», — твердят «знатоки»,

Верят им порой одни дураки,
Мыслей нет, но на беседу легки,
Душу разумом не сверят никак,
В догмах материализма узки,
Слов огульных вам навесят с тоски.

Существует изначально душа,

Разумом ее проверяй,
Разговорам не доверяй,
Чистый разум все поймет не спеша,
Ценность эту не утеряй…

Таково лишь начало стихотворения «О бытие и душе», по объему соответствующего поэме, по содержанию — научному трактату. Цель стихотворения та же, что у «Трех истин»: показать, что душа первична в сравнении с плотью, а Первосоздатель причастен к зарождению всего из ничего.

Шакарим мог быть довольным всеми этими творениями. Хотя книга «Три истины» была еще не завершена: науку совести — личное изобретение — он присоединил к ней позже, более десяти лет спустя, когда, обремененный новыми знаниями, решился зафиксировать усовершенствованный дух.

Однако и без завершающей части «Три истины» — поразительное произведение. Оно не просто продемонстрировало триумф самосовершенствования и уникальную работоспособность поэта-отшельника. Из истории можно выудить неочевидное: затворничество часто способствовало творчеству, несмотря на известные издержки уединения. Примеры Лао Цзы, блаженного Августина, Ахмета Яссауи, святого Иеронима или Стивенсона не единичны. Гораздо более поразителен энциклопедический склад ума Шакарима. Книга являет совершенно немыслимый для выходца из кочевого общества охват имен, биографий, фактов, духовных достижений.

Возможно, труд, подобный «Трем истинам», мог бы создать просвещенный житель Санкт-Петербурга, Парижа или Лондона. Но он не произвел бы столь же сильного впечатления. И не потому, что идеи или факты не отличались бы новизной. Просто в любом другом исполнении «Три истины» лишились бы аромата степи, самобытного духа и неукротимой жажды познания Истины, явленных одним из выходцев из ее лона. Что бы ни написал другой человек, даже подражая Шакариму, его сочинение недорого бы стоило, покуда в глубинах сердца своего не отыскал бы он такие же чистые источники мудрости, озарения, из которых утолял жажду Шакарим.

Если дороги тебе и скот и душа,
Ради души продай свой скот излюбленный!
Если ж нужна душа, но и Возлюбленная хороша,
Не жалей души, продай ее ради Возлюбленной!

Так писал Шакарим, уже завершив «Три истины», именуя Возлюбленной, по суфийской традиции, Истину. В этом трое-частном явлении мира «скот, душа, Истина» поэт по свойственному ему воззрению ниспровергает материально-телесное и соединенную с ним особую нематериальную сущность, признавая тем самым самоценность Истины как вечного и неизменного начала. Только через постижение Истины можно познать Бога. Вот почему Возлюбленную он ставил выше накопления, богатства и даже души.

Именно в таком контексте следует понимать «Три истины». Не как земную правду, которая социальна, изменчива по отношению к справедливости, а как духовное состояние, как творение того естества, которое здесь и сейчас дается человеку Богом.

Лихая година

Нельзя сказать, что Шакарим ушел в затворничество совершенно безоглядно, жил в одиноком жилище в Кен-Конысе, забыв, какое время на дворе.

Пора революционных перемен близилась неумолимо. Вспышки народного недовольства, возникавшие в стремительно уплотняющемся времени, призывали поэта к участию в событиях.

Когда лидеры национального либерального движения А. Букейханов, А. Байтурсынов, М. Дулатов объявили о создании товарищества «Азамат» («Гражданин»), Шакарим вслед за Какитаем и Турагулом Кунанбаевыми, Каражаном Укибаевым, Магатом и Хасеном Акаевыми активно поддерживал его членскими взносами. Лозунгом азаматовцев был призыв «Проснись, казах!», заимствованный из заглавия выпущенной в 1909 году книги Миржакыпа Дулатова, в котором и было ставшее знаменитым стихотворение: