Шах королевы

Ей и впрямь удалось через какое-то время сосредоточиться и унести себя в другое пространство — показалось, будто сидит она там, под ветками берез, облитая затейливой игрой солнечных лучей, пробивающихся сквозь дрожащие мелкие листья. И ветер шумит над головой, и облака плывут так медленно и торжественно, и люди с их суетливой борьбой живут не здесь, а где-то далеко, на другой планете… Интересно, почему они эту борьбу называют «за место под солнцем», если само солнце для них — всего лишь источник физиологического потребления? Ну, отвоевали себе кусочки тепла и света, отогрелись, огляделись, потребили, дальше пошли суетиться. А там, в продолжении кем-то потребленного света, между прочим, настоящая счастливая жизнь и прячется. Там хорошо, там очень хорошо…

Она вздрогнула, почувствовав на себе пристальный взгляд Анны, встряхнулась некрасиво, по-воробьиному, поморгала и спешно придала лицу выражение игнора. Нет, чего этой стерве от нее надо, скажите пожалуйста? Отъехала на стуле от своего монитора и смотрит на нее, как художник на голую уснувшую натурщицу. Взгляд спокойный, пронзительный, зеленью глаз так и режет, как бритвой. И молчит. Переглядеть решила, что ли? Нет, девушка, в пустые гляделки мы с тобой играть уж точно не будем. Мы лучше медленно и с достоинством поднимемся из кресла да к окну, например, подойдем. Откроем, впустим летящую метель в кабинет, наполним его шелестом листьев да звуками живого города — все лучше, чем в напряженной тишине сидеть.

А может, взять да и разорвать эту напряженную тишину, вдарить по ней откровенным разговором? Чтоб глаза в глаза, чтобы лоб в лоб? Хотя нет, пожалуй… Ничего из этой затеи не получится. Слишком уж силы не равны. Остались все ее силы там, во вчерашнем неприкаянном ожидании любимого мужа. Тревоги и неуверенности в себе появилось хоть отбавляй, теперь придется зализывать раны. Сейчас постоим у окна и снова за монитором спрячемся. Или нет, лучше Таньке позвонить! Как это она забыла, что у нее Танька с Ленкой есть, местные дорогие приятельницы? Надо пойти, перекурить ситуацию, пусть она в сигаретном дыму поплавает. Девчонкам, конечно же, она ничего говорить не будет. Просто постоит рядом, покурит, отвлечется немного.

Танька, будто прочитав ее мысли, тут же и нарисовалась в дверях, зыркнула торопливо по их лицам, проговорила свое обычное:

— Петрова, ты че сиднем сидишь? Уработалась, что ли? Скоро уже обед, а ты ни разу так и не покуривши! Совсем с ума сошла? Пойдем!

— Пойдем! — с готовностью подскочила к ней Наташа, на ходу доставая из сумки пачку «Парламента» и мобильник. — А Ленка где?

— Там, в коридоре стоит… А мобильник зачем берешь?

— Звонка жду…

В курилке, бесконечно щелкая осечками зажигалки и выпуская пулеметной очередью из красиво накрашенного ротика соответствующие случаю ругательства, Танька вдруг замолчала на полуслове, внимательно разглядывая Наташино лицо:

— Петрова, а че это с тобой, а? Ты какая-то не такая… Будто тебя пыльным мешком по башке из-за угла шарахнули. Как эта новенькая появилась, ты прямо сама не своя стала! Что, сильно достает?

— Да нет, не то чтобы… — постаралась проявить сдержанное равнодушие Наташа. — Нет, не достает. Раздражает просто. Одним своим присутствием в моем кабинете раздражает.

— Да, я понимаю, со мной тоже такое случается… — прикурив наконец сигарету от выдавшей слабый огонек зажигалки, задумчиво проговорила Лена. — Иногда приведут кого-нибудь новенького, посадят напротив, и начинаешь изнывать странной к нему неприязнью… Как будто он воздух от тебя оттягивает. А потом ничего, проходит…

— Нет. У меня не пройдет. Я знаю, — уверенно покачала головой Наташа, втягивая в себя легкий дым «Парламента». — Я свою территорию ни с кем делить не умею. Я ее, как собака, мечу.

— А дома? С мужем?

— Ну, это другое дело…

— Конечно другое! — живо поддержала Наташу Танька. — Чего сравнивать дерьмо с лопатой? Там же родной муж, а тут какая-то лахудра длинноногая! Черная ворона!

Наташа улыбнулась ей грустно и совсем было собралась поблагодарить за неожиданную поддержку, но в ладони вдруг резко заверещал голосом норвежской скрипочки мобильный.

— Да, Саш… — откликнулась она радостно, видя, как девчонки значительно переглянулись меж собой.

— Наташа, я сегодня не смогу на дачу поехать. У нас аврал. Извини.

Голос мужа звучал в трубке бесстрастно и равнодушно, на одной ноте, ни одного ласкового и на самом деле извинительного оттенка в нем не прозвучало. Сглотнув нервно и совсем забыв о том, что девчонки пялятся на нее с уважительной завистью, она проговорила в ответ раздраженно:

— Между прочим, я не для себя прошу, а для дочери! У нас с тобой дочь есть, ты не забыл? Антониной зовут! И отчество у нее — Александровна!

— Нет, я не забыл. Но ты можешь сама туда съездить, на электричке. Или такси возьми. В чем проблема?

— Проблема? Это ты меня спрашиваешь, в чем проблема? А может, это у тебя надо спросить, а, Саш?

Отдернув от уха телефон, она сердито нажала на кнопку отбоя, сунула в рот сигарету и тут же закашлялась, скорее от злости, чем от сигаретного дыма.