Шах королевы

Она долго еще сидела на кухне, рассматривая привычные глазу предметы. Они были теми же, до боли знакомыми, но будто уже и другими, впитавшими в себя предчувствие беды. Вот полотенце с псевдовышитыми по краю красными петухами, вот причудливая керамическая сахарница, вот кофемолка, старинная, ручная, с потертой медной ручкой. Она ее у бабушки выпросила — для красоты кухонного интерьера. Привычный ряд, привычное пространство, отличительные признаки собственной семейной территории. Что ж вы не сохранили, дорогие признаки, рубежей родины, пустили в нее врага? Где же ваш мужчина-хозяин, почему его так долго нет? Сколько, интересно, нужно времени, чтобы посадить гостью в такси и вернуться домой? Пятнадцать минут? Двадцать? Полчаса прошло, а его все нет…

Передернувшись, как от озноба, она встала со стула, поплелась в гостиную, огляделась кругом. И здесь — те же привычные вещи, и тоже — будто чужие. Вдруг, разрывая опасливую напряженную тишину, заверещала телефонная трубка из спальни, и она бросилась туда, будто ища спасения. Вот она, лежит на кровати, рядом с подушкой. Неужели она прижимала ее к себе совсем недавно, успокоенная заботливым Сашиным голосом, обещавшим приехать домой пораньше?

— Привет, Натка! Ты дома? — полился в ухо бодрый голос бабушки. — Почему на звонки не отвечаешь? Я звоню тебе на мобильный, звоню…

— Я не слышала, ба… Он в сумке, а сумка в прихожей…

— А чего у тебя голос такой убитый? Случилось что?

— Да… Нет… В общем, ничего не случилось.

— А мы с Тонечкой сегодня на дальнее озеро ходили! Там купание такое чудесное, вода чистая, будто родниковая! И песочек беленький. Красота! В выходной приедете, обязательно все вместе сходим!

— Хорошо, ба. Сходим, конечно.

— Нет, Натка, не нравится мне твой голос… Чувствую, скрываешь ты от меня что-то. Ты у Таечки сегодня не была?

— Нет. Сегодня не была. Не смогла я. У меня голова заболела, я с работы отпросилась, потом уснула. Но я сейчас позвоню тете Нине, узнаю…

— Не надо, не звони. Я два часа назад с ней разговаривала. Там все в порядке.

— Я завтра обязательно туда съезжу, ба. Ты не волнуйся. Отдыхай спокойно.

— Да, Натка, вот еще что… У Тонечки сандалики уже почти развалились, боюсь, до выходных не дотянут… Может, вы завтра с Сашей вечерком приедете, другие привезете? Да, и сапожки резиновые надо бы! А то, сама знаешь, пройдет дождь, и будут у нас тут грязи непролазные! Ну что, приедете? Поджидать вас?

— Не знаю… Я… Я у Саши спрошу…

— Так и спроси! Или что, его дома нет?

Вдруг странно и глухо заколотилось внутри сердце, и отчего-то захотелось резко вильнуть в сторону, оградить себя от ответа на этот простой бабушкин вопрос. Будто само по себе признание факта мужниного в доме отсутствия предвещало некую угрозу семейному благополучию, если не сказать больше.

— Ба, а мама из Кисловодска не звонила? — вильнула-таки Наташа от этого вопроса в сторону.

— Да звонила, звонила, конечно! Она меня с толку и сбила! Целый день тебя по мобильному набирает, а ты не отвечаешь.

— Ну да. Я проспала почти целый день.

— Вот и я ей говорю — чего ты зря панику поднимаешь? А она одно твердит, будто ее материнское сердце что-то там почуяло… Ну, я ее отчитала хорошенько — не каркай, говорю, под руку, а то и впрямь чего накличешь! Она еще та паникерша, как вобьет себе чего в голову…

— Как у нее дела, ба?

— Да все в порядке. Завтра на Домбай поедет, на экскурсию. Я говорю — не особо там разъезжай, времена для экскурсий сейчас опасные, а она смеется, знаешь, так загадочно… Нет, ты можешь такое себе представить, чтобы твоя мать — и загадочно смеялась, а? В общем, я поняла, что у нее там хахаль завелся. Наверное, в этот момент рядом был. И слава богу, лишь бы на пользу пошло.

— Ну да.

Видимо, слишком уж равнодушно по отношению к материнскому «хахалю» прозвучал Наташин голос — почувствовалось, как обиженно замолчала на том конце провода бабушка. Причем совершенно справедливо замолчала. Потому что на самом деле информация про вдруг появившегося где-то там курортного маминого «хахаля» — она вообще из ряда вон! Потому что с годами неподъемная ответственность «главного бухгалтерства» трансформировала мягкую и, в общем, достаточно симпатичную женщину в довольно сухой и практически идеальный образчик «синего чулка» и в подозрительного администратора — даже и без намека на какое бы то ни было кокетство.

Так что вполне справедливо бабушка на Наташу обижается. Могла бы и поддержать тему. Слава богу, бабушка долго сердиться не умеет…

— Ладно, Натка, чую, не до наших новостей тебе. И не до разговоров. Ты с Сашей, что ли, поссорилась?

— Нет… Нет, ба. Все в порядке, не волнуйся.

— Не хочешь говорить?

— Да нечего мне тебе говорить… Сказала же — все в порядке.

— Ну ладно. И хорошо, что в порядке. Тогда пока…

— Пока, ба. Целую. И Тонечку поцелуй. Созвонимся…