Шахиншаху шах

Звали персонажа — Жак-Иоахим (Жоакен) Тротти. Тьфу, не всё ещё — маркиз де ла Шетарди. Или Jacques-Joachim Trotti marquis de la Chétardie. Тот самый, который «пелёнки шепелявого заполоскали». Спасибо Харатьяну.

Въезд этого персонажа в Ригу вызвал массовое гуляние. По-иному это действо назвать нельзя. Когда начальник таможенной службы доложил герцогу Бирону, сколько всего привёз в новую столицу всякого разного сей посланец Людовика, то тот даже не поверил. Это нужен целый фрегат загрузить, чтобы столько притараканить. И оказался Иван Яковлевич прав, целый фрегат маркиз с собой и притащил.

Франт французский, привыкший бросать пыль в глаза, а он до этого был послом в Лондоне, а после в Пруссии, привёз с собой огромную свиту камердинеров, ливрейных слуг, камер-пажей, кавалеров и даже личного повара, чьи кулинарные шедевры прославились на весь Париж. Всего более пятидесяти человек, пятьдесят девять, если быть точным. Это по людям. А был ещё и багаж. В багаже было много всего, и кофе, и пряности, и платьев сотни, и туфель сотни, и париков десятки… и сто тысяч бутылок различных дорогих французских вин, в том числе семнадцать тысяч бутылок роскошного шампанского — напитка, который пока не знали при дворе Анны Иоанновны.

Именно Шетарди и завёл на Руси-матушке моду на шампанское. С этих пор напиток с пузыриками стал в России неотъемлемой частью торжественной трапезы императорского двора, а опосля и новогодним обязательным напитком.

Прибыл сей фрукт на этот раз не только, чтобы «глюпых рюскихх» отворотить от Австрии и подчинить воле Франции. Это, если получится.

— О, Ваше Высокопреосвященство, я этих рюських в миг приручу, они у меня с рук будут есть и плясать под мою дудку, — хвастал он, покидая кардинала де Флери.

— Русские танцуют под балалайку, маркиз. Зарубите это на вашем длинном носу. — Кардинал был зол как тысяча чертей. Эти русские только что лишили его такой замечательной победы. И скорее всего, Пруссия выскочила из-под влияния Франции. Столько сил и средств потрачено. Тысяча чертей. Две тысячи чертей!

— Значит, будут плясать под балалайбу!

— Жду известий, — сунул руку для поцелуя кардинал. — Поспешите.

Главной задачей Шетарди на этот раз — попытаться вернуть Франции Эльзас, оккупированный русскими. А ещё выкупить более десяти тысяч пленных французов, в том числе более двадцати генералов и двоих маршалов.

Императрица по совету Бирона поступила радикально. В Россию запрещён ввоз вин из Европы. Причём за нарушение этого запрета для купцов, то есть, ввоз на продажу, конфискация имущества и высылка с семейством на Урал. А если привёз вопреки запрету для собственного потребление, биение шпицрутенами на площади в независимости от чина и сословия. И только для князей и графьёв — штраф в десять тысяч рублей и битьё розгами или шпицрутенами дома, а не на площади.

Хочешь пить — пей медовуху или виноградные вина с Кавказа, а свинцовую дрянь из Европы, ни-ни. С медовухой пока не всё просто. Бортничество в таких огромных количествах мёда не даёт, но Самуэль Линнеус — младший брат Российского академика Карла Линнея, уже написал свою книгу по пчеловодству и с помощью Брехта изобрёл домик для пчёл — улей. Сейчас у него две конторы в России. Одна — на трёх заводах: в Санкт-Петербурге, Москве и Нижнем Новгороде изготавливает ульи, а вторая — распространяет их и проводит обучение людей, решивших из бортников переквалифицироваться в пасечники. Не быстрое занятие. Улей сделать не тяжело, и даже отловить в лесу настоящему бортнику рой — не сильно тяжело, а вот размножить, уже сложнее. У пчёл куча врагов, а у новых пчеловодов мало умения. Ничего, лиха беда начало. Научатся, тем более что государство субсидирует эту программу и даже предоставляет вольную человеку, имеющему двадцать ульев. А вишенкой на торте, за личинки восковой моли дают рубль за десять грамм. Пора начать бороться с туберкулёзом.

Но это так, к Шетарди нужно вернуться. Анна Иоанновна по совету Брехта дала команду изъять у француза всё вино и высечь всех людей, коих он с собой привёз. Закон — есть закон. Dura lex sed lex. Цицерон лично с Брехтом поделился. Визгу-то было про неприкосновенность дипломатов.

— Да никто тебя дурашка не трогает. Скажи спасибо, что все вместе не едете уже в Сибирь. Большая часть твоих людей не дворяне, а маркиз — это пожиже князя, так что и тебя бы сослали. Но раз дипломат, только высечем всех, кто с тобой приехал, чтобы другим неповадно было, а тебя не тронем. Говори, чего хотел, шепелявый, — успокоил его герцог Бирон, когда заламывающего руки и взбледнувшего дипломата к нему привели.

— Его Величество король Великой Франции Людовик послал меня переговорить о наших пленных, и об уходе русских войск из Эльзаса, — нашёл в себе силы отвесить куртуазный поклон маркиз.

Событие пятидесятое

Если ребенок провинился, то в угол следует ставить его родителей.

Бауржан Тойшибеков