Шахматист

— Во-первых, взгляни на руки. Они все в мозолях и ссадинах, причем давно заживших, значит, они получены давно, так как уже образовались рубцы, — приподняв кисть, сказала Лера, — Такие следы обычно у простых работяг, зарабатывающих себе на жизнь на какой-нибудь мануфактуре или организации по типу ЖЭКа. Во-вторых, взгляни на отёк кожи и тёмные круги под глазами, несмотря на то, что он мёртв уже примерно двое суток. Стандартная черта для человека пьющего. Плюс печень не совсем в хорошем состоянии. В-третьих, кошелёк у него с собой был, но из денег всего 200 рублей и банковская карта. И то кредитная. А ещё, если ты обратишь внимание, то заметишь на стопе неправильно сросшуюся кость. Причём сросшуюся очень и очень давно. Все признаки нехватки денег. Так что вряд ли бы он обратился бы в частную клинику, — закончила она, бросая перчатки на стол.

— Понял, извини. Погорячился, — сдал назад я.

— Да ладно. Я сейчас отправлю запрос в клиники, и как только мне сообщат личность убитого, я обязательно позвоню тебе. Кстати, а где Макс? — вдруг вспомнила Лера.

— Вчера был очень напряженный вечер, и я решил дать ему отгул, — погрустнев, сказал я.

Сегодня мне не хватало моего товарища.

— Задабриваешь его, да? Ну ладно, удачи тогда в одиночку со всем справиться, — произнесла девушка.

Меня не то чтобы задели её слова, но сложилось впечатление, что все вокруг считали меня ни на что неспособным без Макса.

Телефон Леры завибрировал. Она разблокировала экран — номер был записан как «Сашечка».

— Подруга? — спросил я.

— Ухажёр, — кокетливо ответила Лера.

— У-у-у, интересно. Ну, тогда я пошёл. До встречи. Потом поболтаем за обедом, — растерянно сказал я.

Она улыбнулась, кивнула и подняла трубку.

Интересный расклад получается. Эх, Валерия Александровна…И главное, ходит и молчит, ничего не рассказывает! Я усмехнулся своим же мыслям, но на деле слегка потерял рабочий запал. Теперь оставалось забежать к Сергеичу и Саше, узнать, что у них нового. Я решил, что Сергеич будет первым, так как он раньше приезжает на работу, поэтому и направился на второй этаж. Коридор был пустой, стояла гробовая тишина. Мои туфли звонко цоколи по паркету. Я открыл кабинет и вошёл.

— Доброе утро, Сергеич. Как дела? — произнёс я.

Психолог сидел за столом. Бумажек за выходные стало больше, также, как и книг.

— Доброе, Миша. Дела нормально. Где товарища потерял? — произнёс мужчина, вставая с кресла.

— Меня сегодня, видимо, все об этом спросят. Отдых у него, отдых, — закатив глаза, сказал я.

Сергеич рассмеялся.

— Ты ко мне по какому-то вопросу или просто зашёл? — спросил он.

— Да, я буквально только что узнал у Леры одну интересную информацию, — заинтриговал я.

— Да? И какую же? — оживился Сергеич.

— Слушай, а какая может быть причина смены препарата? — усевшись поудобней, произнёс я.

Психолог стоял возле окна и, услышав это, вытаращил глаза:

— О… Он меняет почерк? — заикаясь, произнёс Сергеич.

— Нет, нет! Всё то же, но препарат другой.

— Хм, интересно… Очень интересно, — заходив по кабинету, говорил под нос он.

Повисла небольшая пауза. Психолог сначала долго ходил по комнате, потом покачался на стуле и наконец произнёс:

— У серийных убийц есть много методов общаться с нами или, например, с жертвой. Жертва никогда не догадывается о своём так называемом статусе, хоть ей и дают очевидные подсказки. Вот только очевидные они для психологов, психиатров и, конечно, же для самого убийцы. Один убийца другого не поймёт. И вот тут-то и вступает в нашу игру между полицией и убийцей почерк. Он невероятно важен для таких как наш Шахматист. Там важна каждая деталь. Всё, как в планировке дома — нельзя убрать фундамент у здания. Но порой обстоятельства вынуждают убийцу менять свои действия. Но это не наш случай.

— Но ведь это не базис того, как он совершает преступление, — возмутился я.

— Ты ошибаешься. Представь, что при постройке дома уберут, например, цемент. Кирпичи стоят плотно, но скреплены ли они? Надёжны? В таких же раздумьях находится преступник, — метафорично говорил Сергеич.

— Нет, но это всего лишь препарат, — всё равно не понимал я.

— Может, для тебя да, но для серийного убийцы — это перемена. Не слишком глобальная, но значительная. Может быть, он экспериментирует, пробует новое, входит во вкус.

И вновь в воздухе повисла кратковременная пауза. Но психолог продолжил:

— Либо у него сомнения, перемены, либо…

— Либо? — поторопил я.

— Это имитатор. Причём очень умелый. Но вряд ли. Такие случаи встречаются крайне редко. Думаю, у Шахматиста что-то случилось. Возможно, его не устроила предыдущая жертва или же у него началась паника, что его почти разыскали. У серийных убийц это не редкость. Но это точно неприятное событие для него.

— То есть, он сейчас должен быть растерян? — попытался подытожить я.

— Скорее всего, но он явно напряжён, — заключил Сергеич.

— Понятно. Спасибо, правда, не знаю, как мне это поможет. Но отчёт о состоянии убийцы жду к шести в своём кабинете, — сказал я, собираясь уходить.

— Может, к семи хотя бы, я могу не успеть, — пытаясь смягчить меня, сказал психолог.