Шахматы без пощады

Занимательная личность — Смыслов. К помощи своих болельщиков в правительстве он обращался не раз. И всегда с успехом. Охотно занимал места, ему не предназначенные, выталкивая оттуда своих товарищей-гроссмейстеров. В 1968 году он вытолкнул из олимпийской команды Таля, в 1976 году из межзонального турнира — Г. Кузьмина. Нужно, наверно, очень верить в свои неписаные права, в свою исключительность, чтобы так всех отталкивать. А в марте 1977 года, когда Советский Союз уже вовсю бойкотировал меня — он встречался со мной, пожимал мне руку при встрече. Было очень приятно, но меня не покидала мысль: чтобы так себя вести, нужно тоже верить в свою исключительность… Но вот однажды, когда мне захотелось ему помочь, подарить какую-то мелочь, я заметил в его ответном поведении недоверие — что-то, что напомнило мне мою историю с долотом… Видите, человеческое существо — нечто очень сложное. Красок семи цветов радуги не хватает для его описания.

Я проиграл зональный турнир. Запомнилась мне там блестящая партия, выигранная у меня Штейном. Талантливый человек покинул этот мир, не достигнув сорока лет. А теперь так не атакуют — предпочитают жертвовать чужие фигуры, а не свои… Этой партии не повезло. После моего бегства все, связанное со мною, старались искоренить из памяти людей. Книги, где упоминалось мое имя, изымались из библиотек и не принимались в букинистических магазинах, сыгранные мною партии перестали публиковать. И эту партию тоже…

Где-то в начале 1963 года я задумался о преимуществах и недостатках своего защитного стиля. Не с точки зрения практической; меня волновали, скорее, философские, психологические аспекты. Защищающийся шахматист намеренно передает инициативу противнику, действует, приспосабливаясь к нему, вынужденный отвечать на каждую агрессивную задумку противника. Стиль шахматиста должен бы соответствовать характеру, отражать его особенности. Мне было ясно, что в жизни я совсем не такой, как в шахматной игре. Я активен, не скрываю своих намерений, я агрессивен! Видимо, меня неправильно обучили играть, мне пора переучиваться! Бороться за инициативу в партии, а не только обезоруживать ее. Навязывать противнику свою волю! На длинном отрезке времени это, бесспорно, должно было принести и практический успех.

Я стал учиться играть активно. Проходили годы. Вероятно, я так и не развил искусство борьбы за инициативу до того уровня, как хотелось бы, по-прежнему защитные ходы находились легче, быстрее, чем активные, но игра более-менее выровнялась. В очередном чемпионате страны я уже играл чуть по-другому, чем в 1960 году, и с легкостью занял первое место!

Еще во время чемпионата я получил письмо с приглашением принять участие в апреле в сильном турнире в Загребе. Я хотел туда поехать. Но в шахматной федерации решили по-другому: через 10 дней я должен был отправиться на турнир в Венгрию. Нормальному человеку нетрудно себе представить, что в феврале можно сыграть в Венгрии, а в апреле — в Югославии. Но в среднем советский гроссмейстер имел два выезда за границу в год. Ясно было, что в моем случае одна поездка исключает другую. Я был настроен ехать в Югославию. Меня вызвали в Спорткомитет. Зам председателя Казанский говорил красиво: «Вы понимаете, в Будапеште прошли советские танки. Вам, чемпиону страны, поручено, образно говоря, прикрыть своим телом дыры в домах, проделанные ими». Но я наотрез отказался. В Венгрию я не поехал, в Загреб меня не послали тоже.

Зато турниры в пределах СССР были мне доступны. Турнир в Ереване, столице Армении, был задуман, чтобы чествовать чемпиона мира армянина Петросяна. Он подбирал участников, назначал время турнира, судей, место игры. Он должен был выиграть этот турнир. Несколько опрометчиво он включил в число участников трехкратного чемпиона СССР. Борьбы не получилось. Я без труда занял первое место, опередив на очко Петросяна и Штейна. Ну, что тут поделаешь?! Кое-что, конечно, можно было сделать, чтобы испортить настроение победителю. Жена Петросяна позвонила моей жене и с удовольствием сообщила, что во время турнира у меня была любовница… А я за эту сплетню расплатился с Петросяном. В традиционном матче Ленинград — Москва в конце года я выиграл у Петросяна обе партии.