Шахматы без пощады

Приближался решающий поединок Олимпиады СССР — США. Выпало играть в субботу. Американцы просили отложить начало партии Фишера на несколько часов, чтобы он мог принять участие в матче. Наша команда собралась на экстренное заседание. Руководителем команды был Алексей Серов, работник аппарата КПСС. Поскольку он был с шахматистами в первый раз, он слабо представлял себе шахматные дела. Его помощником и главным советником был тренер команды И. Бондаревский. Человек резкого характера, он твердо усвоил принцип молотово-вышинской школы в переговорах с иностранцами: «Поскольку мы, то есть Советский Союз, сильнее всех на свете, мы не принимаем никаких условий — мы навязываем их!» Мне уже приходилось бывать под его началом в делегациях, приходилось оспаривать его точку зрения и даже выигрывать в споре. Я утверждал: «Раз мы наголову превосходим всех в шахматах, то без ущерба для себя можем и должны принимать компромиссные предложения иностранцев». Итак, на заседании главным оратором был Бондаревский, а возражал ему я. Остальные молчали. Цвет и гордость советского народа — Петросян, Спасский, Таль, Штейн, Полугаевский, Болеславский — сидели рядышком, опустив глаза в пол. Они не имели, да и не хотели иметь свое мнение по этому вопросу! Это их не касалось! Бондаревского поддерживал Серов, а меня — никто. Сталинцы без труда победили. В назначенное время советская команда пришла на игру, а американцы в полном составе не явились. Газеты протрубили о блестящей победе советских со счетом 4:0. Но дело этим не кончилось. Как же так?! Не успела Куба наладить нормальные отношения с Соединенными Штатами Америки, как некто Бондаревский нанес этим усилиям сокрушительный удар! Вопрос о срыве матча обсуждался правительством Кубы. Соответствующие разъяснения были посланы в Москву. Приказ Спорткомитета — матч должен быть сыгран! — охладил пыл сталинистов-руководителей команды. В специально отведенный день (все остальные команды были свободны) встреча состоялась. Советские выиграли 2,5:1,5.

Вступление в партию оказалось правильным шагом. Стало легче ездить за границу. Я избавился на время от ощущения неуверенности в завтрашнем дне, убедительно выиграл несколько турниров. В частности, в 1966 году — в Бухаресте, потом в Сочи, в 1967-м в Ленинграде, а потом в Будве, Югославия. Турнир в Ленинграде был особенный. В связи с 50-летним юбилеем советской власти была организована серия турниров с большой помпезностью, с неплохими призами. Прошел слух, что сам Фишер захотел сыграть в одном из них, даже без экстра-гонорара! Но ему было отказано — не хватало еще, чтобы такой праздничный турнир выиграл американец! Турнир в Москве выиграл Штейн, турнир послабее в Ленинграде — я.

Центральным событием 1967 года был межзональный турнир в Сусе (Тунис). Обычно я сотрудничал с ленинградскими шахматистами — Фурманом, Осносом. По каким-то причинам мне на этот раз не удалось связаться с ними. Моим тренером в Сусе стал московский гроссмейстер Е. Васюков. Прилежный, добросовестный работник, но дебютный репертуар у него был совсем другой.

Совместная работа получалась плохо, я шел в турнире на 50 %. А лидировал Фишер, который демонстрировал потрясающую игру. Его партия со мной после интересной борьбы закончилась вничью. Это была одна из последних, сыгранных им в турнире партий. Обычно соревнование покидают неудачники — аутсайдеры или заболевшие по дороге. На этот раз турнир покинул вполне здоровый, ошеломивший всех классом игры Фишер! На финише мне выигрышем пяти партий подряд удалось войти в тройку победителей. А выиграл межзональный после ухода Фишера Б. Ларсен.