Шахматы. Чёрная королева

— Что тебе нужно? Уходи! Не хочу тебя слышать! Убирайся из моей квартиры и из моей жизни!

— Да, уже бегу. Ален, все равно ведь выйдешь, тянуть зачем? Открой дверь и поговорим. Просто поговорим.

— Наговорились уже…

— А мне тебя все равно мало. А если честно… что не так, а?

— Ты еще спрашиваешь? Ты у меня спрашиваешь?! — Послышались из-за двери истерические нотки и Андрей, ожидая долгой осады, напряженно выдохнул.

— Больше не у кого. Предъявляй, а я отвечу. Давай по списку. Ты ведь там себе уже целый список набросала, да?

— Свинья! Тебе смешно там?

— Мне не смешно. Мне волнительно. Когда дверь откроешь, я обниму тебя, успокоюсь и усну, а сейчас приходится топтаться перед закрытой дверью и изображать из себя семейного психолога.

— Просто уйди, а?..

— Да сейчас! В пути застала. Что не так? — Вопрос свой повторил и затих, вслушиваясь в такую же тишину за дверью.

— Я сказала тебе «нет». — В итоге пробормотала Алена, а Андрей зубы сцепил.

— Сказала «нет», а подумала «да». Твои мысли меня устроили куда больше.

— Подумала, да? Подумала? А ты мысли читать научился? И где ты разглядел только это «да»? Или, дай угадаю, вижу то, что хочу, так?

— Где разглядел, сказать могу. Вопрос в том, хочешь ли ты это услышать?

— Да пошел ты!

— Сходил и уже вернулся. Дверь открой! Ален, ты же понимать должна, что весь этот спектакль в виде ночных стенаний только потому, что тебе это нужно. Тебе — не мне. И дверь эту я с одного удара снесу, а потом хочешь бей, хочешь — кричи, но не отпущу. Я тебе сразу об этом сказал, чему удивляешься?

— Я ничему не удивляюсь. Я хочу, чтобы ты ушел. Хотя бы сейчас! Мне это нужно!

— Тебе нужно, чтобы рядом был человек, способный поддержать. Я здесь, а ты почему-то закрываешься. Вопрос: почему?

— Потому что ты свинья. Ты наглец и думаешь только о себе.

— Но ведь я тебе и таким нравлюсь, да?

Самоуверенно заявил и Алена в знаке возмущения дверь все же распахнула. Глаза сощурила, а он улыбнулся. Широко и совершенно бессовестно.

— Ты пойми, сладкая, — шаг вперед сделал, проход занимая, — то, что произошло сегодня — это не мой каприз и не демонстрация силы. Это своеобразный монтаж. Когда я взял и вычеркнул из жизни м-м… недели две тупых ухаживаний, — прикинул наспех, какой срок озвучивать. — Твои сомнения в течение этих двух недель оставил за пределами наших отношений. Мучительный выбор, который ты бы все равно в мою пользу сделала, потому что любая девушка, женщина, выбирает сильнейшего.

— А я тебя об этом не просила. — тихо пробормотала Алена, уже сейчас зная наверняка, что доводы его примет.

Как бы обидно самой себе от этого не было, но поймет, простит и не посмеет возразить. И дело было не в ее слабохарактерности, а в уверенности Андрея, в его напоре. В той демонстративной твердости характера, противостоять которой не представлялось возможным. Противиться будет себе дороже, потому что он такой. Он уже такой. Состоявшийся, закрепившийся в восприятии других как лидер. И другим не станет. Нельзя — раздавят! А она примет его любым. Глупо, конечно… но вариантов решение не предполагает.

Весь нехитрый мыслительный процесс Андрей наблюдал, его не перебивая, а когда и у нее в глазах уверенность разглядел, притянул к себе. И все по-честному было. И объятия его крепкие, настоящие, дающие гарантию, позволяющие четко представить, как с ним будет выглядеть будущее Алены.

— Ну, вот и умница, вот и молодец. — Тихо похвалил, целуя в висок.

А дальше губы быстро сползли ниже, к скуле, коротко по коже над ней провели. Чуть в сторону, к ушку, где язык спешно по ушной раковине прошелся, волну дрожи вызывая. Потом на шею, а оттуда ровной дорожкой к аккуратной груди.

— Ты просто чудо, Аленушка. — Прошептал Андрей, тихо посмеиваясь. — Думаю, мы сможем договориться.

— Договориться? — Попыталась она собрать разлетевшиеся в один миг мысли. — До чего?

— Хочу тебя. — Простонал Андрей вместо любых ответов, подробностей, вместо пояснений, которые, как знал наверняка, еще обязан дать.

Но в постели было не до разговоров, ведь в его руках вместо маленькой протестующей фурии ангел оказался. Аленка мягкой была, нежной, податливой. На каждое его движение, на каждое прикосновение отзывалась со всей отдачей. Так, что с ума этим сводила, позволяя собственную силу прочувствовать и, вопреки всем правилам, голову склонить, признавая ее власть и этим наслаждаться.