Шахматы. Чёрная королева

Еще раз по вороту платья пальцами провел, его оттягивая, а когда тот не поддался, с силой рванул. Марта дрогнула, на мгновение от стены отлепившись, а потом едва по ней на пол не съехала, так повело. Бледная как полотно стала, а румянец во всю щеку едва не пульсирует под кожей. Почувствовав, как Вадим ладонью грудь сжимает, крепко зажмурилась. А он неконтролируемо сильно зубы сжал, от одной только мысли, что забыться пытается. Прихватив за плечи, тогда Марту тряханул, взглядом в ее растерянный взгляд впился.

— А глазки-то открой. — Прошептал, чувствуя, что голос от напряжения вибрирует. — Красивые глазки, колдовские. Что наворожила, на то и смотри. — Голову склонил, распознать пытаясь, поняла ли смысл сказанного, а потом плюнул на все и в губы грубым поцелуем впился.

От удовольствия застонал, отпор получив, и то, как его язык изо рта вытолкнуть попыталась, оценил по достоинству. Тут же и наказал, больно ее пухлые губы прикусывая, а как только Марта рот открыла, болевой стон из себя выпуская, языком до самой глотки дотянуться готов был, только бы единолично владеть. От удовольствия зажмурился, когда волна протеста ее тело выгнула. Красивое тело. И изгибы в нем правильные, под его руки заточенные.

Марта по плечам Вадима бить принялась, когда за подол платья потянул, желая его снять, только сколько ее силы?.. Потянул через голову — и нет платья. И снова — будто впервые видит, так возбуждение по телу бродит. Подошел и бесцеремонно руками все тело обвел. Торчащую грудь сжал, горошинки сосков через французское кружево поглаживая, талию, по мягкому животу с давлением проводя большими пальцами, округлые бедра погладил. Понял, что даже от этой прелюдии удовольствие получает. От того, как Марту ломает в нешуточной битве возбуждения, желания познать новое и остаться при этом хорошей девочкой. Одного не учла: от него хорошими не уходят. Грязными, похотливыми сучками все, как одна, стали. И эта, себя перебороть не в силах, нет-нет, а за умелой ладонью тянется. У самого температура зашкаливала от пробной ласки. На секунду от Марты оторвавшись, пиджак стянул, сорочку через голову, не желая возиться с мелкими пуговицами. Одной рукой ремень брюк ослабил, второй — плотные колготки с Марты стягивал. Зубы сцепил, ожидая, пока она примет решение и ему все же поможет — ноги от пола оторвет. Стоя на коленях, снизу вверх посмотрел и едва не взвыл, понимая, что в ее взгляде не подчинение — превосходство. Она не знает, не чувствует, она так живет! Она такая есть! Чертова королева! Не поддалась ему — приняла! Не покорилась — милостиво позволила прикасаться!

Тогда-то голову и потерял. И медлить перехотелось. Стянул с себя брюки вместе с бельем, телу свободу давая. Поймав испуганный взгляд, рассмеялся в голос, а после приблизился, ладошку Марты на себя потянул и заставил пальчиками член обхватить.

— Этой ночью ты разучишься краснеть. — Пообещал и в ее руку толкнулся.

В голос простонал, не желая реакций тела на нежные прикосновения скрывать. И каплю смазки, что на головке выступила, стянул, а после по ее ручке и размазал, внимательно следя за тем, как зрачки расширяются, как пальцы на члене в напряжении сжимаются, придавая такое желанное давление.

Как она бедра поджимает, заметил, и на этом ознакомительный урок посчитал законченным. Ловко с застежкой бюстгальтера справился и не позволил руками голую грудь прикрыть. Схватив за запястья, развел их в стороны, как Марта шокировано охнула, его взгляду подставляясь, расценил правильно. Понял, что никому подобное позволено не было, оттого и не стал скрывать триумфа от очередной победы. Все так же руки удерживая, губами к груди припал. Ареолу соска языком пощекотал, а потом с силой выступающую горошину сжал, едва не урча от раздавшегося на всю комнату сдавленного шипения. Только руки разжал, как ее пальцы в своих волосах почувствовал. Не ласка — сопротивление. Неумелое, такое наивно-детское, что насильником себя почувствовал. Тогда зубы расцепил, и укус зализывать принялся. На периферии сознания отмечая, что ее хватка ослабевает, что теперь Марта в спине прогнулась, максимально грудь выпячивая. А вскоре ее пальцы в поиске опоры, на его спину перебрались, то поглаживая, то царапая. Она и сама в ощущениях путалась, и Вадима блуждать заставляла.