Шахматы. Чёрная королева

— С такими запросами одна останешься.

— Я уже давно с тобой попрощалась, Саш. Что еще? — Раздраженно оглянулась и неприязненно выдохнула.

— Я тебе напоминаю о нем? — Сделал Саша попытку зайти с другой стороны, а Марта зубы сцепила и гневно рыкнула.

— Ты напоминаешь мне о себе!

Неловкое молчание заполнило паузу. Марта толкнула створки окна и сжалась от потока холодного уличного воздуха. На девчушку, что замерла, на их окно глядя, свысока посмотрела и рассмеялась в голос. Дочка Медведева, Лиза, сжала кулаки, злясь на обоих, и что-то проговорила одними губами. Марта посыл распознала, а вот Саша только присмотрелся к девочке внимательнее.

— Мне иногда кажется, что все твои слова как тихие проклятья. Кажутся полной бессмыслицей, а в итоге сбываются в совершенной точности. — Пробубнил, выдыхая, но ответа уже не ждал. Не прощаясь, покинул комнату, а затем и квартиру.

Минуту позже Марта наблюдала, как Саша что-то разъясняет девчонке, а та виновато опустила взгляд и внимательно вслушивается в каждое слово. Он уже давно ушел, а Лиза так и застыла, глядя ему вслед, а как опомнилась, вихрем заскочила в подъезд. «Очередное разбитое сердце…» — подумалось Марте. Ничего у них не получится. Ничего у них не выйдет.

Закрыла окно, растерла озябшие плечи, прошлась по комнате взад-вперед и устало закрыла глаза в томительном ожидании чего-то не веданного.

— И все-таки что-то должно произойти. Что-то должно случиться.

Прошептала Марта себе с какой-то дикой уверенностью. Сжала кулаки и улыбнулась: только одного человека она чувствовала настолько сильно. Его и ждала. А когда поздно вечером прозвенел звонок, замерла перед дверью в нерешительности. Кусала губы и ломала пальцы, пыталась справиться с нахлынувшей слабостью в руках и ногах, а как щеки огнем вспыхнули, не выдержала и по замкам ударила, отворяя. Дверь от себя толкнула и, точно мраморное изваяние перед ней застыла, на Вадима глядя. Казалось, время тогда остановилось. Его вдруг стало очень много. Оно переполняло и распирало изнутри. И бесконечно долгий взгляд глаза в глаза запомнился на всю жизнь… Не было слов, да и мыслей не было. Только желание прикоснуться к нему, стать с ним одним целым. А порог… простой дверной порог казался непреодолимым препятствием.

Потрепанный и уставший, Вадим стоял, сжимая в руке небольшую сумку. Короткий ежик волос, глаза темнющие, будто черные, прямо смотрят. Небрит, щеки впали и только гордая осанка выдает былое величие. Он стояли Марту в ответ рассматривал. Не поняла, в какой момент он стал дышать бурно, в какое мгновение внимательный прищур убрал с лица отпечаток пустоты. Глазами ощупывал ее тело. Сканировал, запоминал, сравнивал с тем, что видеть прежде мог. А взгляд жадный, голодный взгляд. Так, что бурю возмущения в душе зарождает.

Пусковым моментом стал тот, когда Вадим пальцы разжал, сумку на пол бросая, и к ней через порог шагнул. Шагнул и все, что до этого было, перечеркнул. За шею схватил, голову запрокидывая, и поцеловал. Языком глубоко в глотку толкнулся и глухо рыкнул, не получив отпора. Свою власть над хрупким телом демонстрируя, раскрытой ладонью по нему провел и то, как этому движению поддаваясь, Марта изгибается, как доказательство к ногам бросил. Куда-то идти, что-то говорить были не в силах. Марта поддавалась напору, силе, страсти, а Вадим брал все, чего был так долго лишен. Ткань ночной сорочки с тихим скрипом разошлась под действием его силы, предоставляя гладкое тело во всей красе. И если он тогда о чем-то и пожалел, так это о том, что сейчас нежности не было. И напоминания о ней не осталось. Только неестественной силы желание, пульсирующее во всем теле, только ударная волна от попытки поспорить с самой судьбой. Целовал Марту и сам себе не верил, под пальцами ее тепло, ее дрожь чувствовал, а все равно, будто в забытье. Как сквозь сон видел подрагивающие веки, приоткрытые губы, слышал срывающийся с них стон. И только как по желанному телу прошла волна протеста, агрессивному напору не поддаваясь, опомнился. И хотел бы остановиться, а тело разума не слушалось, тело жило своей жизнью. Дернув за ткань белья, только треск услышал. Треск тугих ниток и один мощный выдох. Вжал Марту в грубую дверь, вверх подтягивая, ноги ее себе на поясницу закинул, член высвободил и на какое-то мгновение замер, с последними горизонтами прощаясь. А потом, подобно Марте, сам глаза закрыл и в нее толкнулся. Раз, другой, третий. Вот только не чувствует ничего. Нет освобождения, напряжение не уходит. Взвыл тогда в порыве бешенства, глазами сверкнул, зубы стиснул и с большим усердием принялся податливое тело таранить. В нежную кожу впивался, вгрызался в мягкую грудь, рыча сквозь зубы, когда Марта кулачками по его спине стучать принялась.

— Не отпущу, не отпущу… — Бормотал невнятно. — Не отпущу никогда! — В глаза выкрикнул, бурно кончая.